Экзамен на благородство. Сергей Сергеевич Родин

почувствовать её пульс, уловить детали, ускользающие от цифрового сканирования.

      Мерный гул термоядерных генераторов, питающих Париж, доносился даже сюда, на сороковой этаж библиотечной башни. Этот звук, ставший привычным для всех жителей столицы, напоминал о том, как далеко шагнула Империя за последние двести лет. От свечей и масляных ламп до термоядерного синтеза – путь, начатый Первым Императором.

      Жан-Пьер перевернул страницу. Его внимание привлёк небольшой документ, выскользнувший из переплёта – пожелтевший листок с выцветшими чернилами, исписанный на русском языке. Странно. Очень странно. Все исторические документы должны были быть переведены на французский ещё в первые годы правления Наполеона II.

      Молодой человек осторожно развернул листок. Благодаря обязательным курсам древних языков Империи, он мог разобрать написанное:

      "…и да будет известно потомкам, что не все приняли новый порядок. Мы, хранители истинной памяти, будем ждать…"

      Дальше текст обрывался.

      Жан-Пьер почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он поднял глаза и встретился взглядом с камерой наблюдения, равнодушно мигающей красным огоньком под потолком. Система безопасности Империи никогда не дремлет.

      Быстрым движением он спрятал находку в рукав своего форменного сюртука. Возможно, это ничего не значит. Просто случайная записка, забытая кем-то много лет назад. Но что-то подсказывало ему – это только начало.

      За его спиной раздались шаги – лёгкие, но уверенные. Женские.

      – Месье Дюран? – произнёс мелодичный голос с едва уловимым акцентом высшей аристократии. – Не ожидала встретить здесь кого-то в такой час…

      – Месье Дюран? – повторил голос, и Жан-Пьер обернулся.

      Перед ним стояла молодая женщина в строгом тёмно-синем костюме с золотой брошью в виде имперского орла. Её осанка и манера держаться выдавали принадлежность к высшим кругам, но в глазах читалось что-то… неимперское.

      – Мадемуазель…? – Жан-Пьер поднялся, как того требовал этикет.

      – Элен де Монфор, – она слегка наклонила голову. – Я заметила, что вы изучаете двенадцатый том. Интересный выбор для подготовки к экзаменам. Большинство ограничивается стандартным курсом по томам пятнадцать-двадцать.

      Жан-Пьер почувствовал, как записка в рукаве словно стала тяжелее. Что-то в интонации мадемуазель де Монфор заставило его насторожиться.

      – Я считаю, что для понимания современной Империи необходимо изучать период её становления, – ответил он, тщательно подбирая слова. – Особенно интересен период после московской кампании.

      Элен присела за его стол, небрежным жестом отодвинув стопку книг.

      – И что же вы находите особенно… интересным в том периоде? – В её голосе промелькнула едва уловимая нотка напряжения.

      Жан-Пьер на мгновение замешкался. Система наблюдения фиксировала каждое их слово, каждый жест. Он знал это. Она знала это. И всё же…

      – Меня интересует, как удалось создать единую административную систему на столь обширной территории, – произнёс он официальным тоном. – Особенно учитывая… разнообразие местных традиций.

      – А, вы об унификации, – Элен улыбнулась, но улыбка не коснулась её глаз. – Знаете, у меня есть доступ к некоторым… дополнительным материалам по этой теме. Возможно, они помогли бы вам в подготовке к экзаменам.

      Она достала из сумки визитную карточку и положила её на стол. На белоснежной бумаге золотом был вытиснен личный код коммуникационной сети и адрес в Восточном секторе Парижа.

      – Если захотите обсудить историю более… детально, – Элен поднялась, – свяжитесь со мной. Удачи в подготовке, месье Дюран.

      Когда звук её шагов стих, Жан-Пьер взял визитку. На обратной стороне был нарисован крошечный символ – перечёркнутая корона. Точно такой же символ он видел в углу найденной записки.

      Где-то в недрах библиотеки зазвучал сигнал, оповещающий о скором закрытии. Жан-Пьер начал собирать книги, но мысли его были далеко. Он понимал, что сегодняшний день изменил всё. Вопрос был только в том, готов ли он к этим изменениям.

      Выходя из библиотеки, он бросил последний взгляд на камеру наблюдения. Красный огонёк подмигнул ему, словно насмехаясь над его сомнениями.

      Вечерний Париж встретил Жан-Пьера привычным гулом термоядерных генераторов и мерцанием голографических реклам. Он шёл пешком, намеренно избегая автоматических транспортных капсул. Ему нужно было подумать.

      В своей квартире в восточном секторе – типовом жилье для государственных служащих среднего звена – он первым делом проверил систему наблюдения. Красный индикатор над входом горел ровным светом: всё работает штатно, Империя бдит. Жан-Пьер достал из рукава записку и визитку Элен, положил их рядом на стол.

      "…не все приняли новый порядок…" – слова из записки словно пульсировали перед глазами.

      Он включил информационный терминал, вывел на экран официальную историю становления Империи. Двенадцатый том, раздел о московской