Русский дневник. 1927–1928. Альфред Барр

ном году главные герои этого дневника, молодые искусствоведы Альфред Барр и Джери Эбботт, подававшие большие надежды, только начинали карьеру. В Кембридже, Массачусетс, они вместе снимали квартиру; в Гарварде, где профессор Пол Сакс [1] разработал знаменитый курс музееведения, оба занимались научно-исследовательской работой. Альфред Барр, помимо учебы, ездил в Уэллсли, преподавал в местном колледже курс «Искусство начала XX века», по словам Эбботта «невероятно опережая время».

      Оба много путешествовали по Европе, осматривали традиционные достопримечательности. Однако на этот раз целью поездки были исключительно современные искусство и архитектура, в частности Баухаус в Дессау. О поездке в Россию они даже не помышляли. Как всё получилось, лучше всего рассказывает сам Джери Эбботт. На пороге восьмидесятилетия у него сохранилась прекрасная память. В двух посланиях он знакомит нас с событиями тех дней и задает тон всему дневнику. С его согласия я цитирую письма с небольшими изменениями.

      М. С. Б.

      В качестве предисловия к дневнику позвольте мне начать с общего утверждения: зимой 1927/28 года русские были настолько заняты насущными, жизненно важными вопросами, что до тщательного надзора за редкими гостями из внешнего мира у них просто не доходили руки. Мы ездили и ходили куда вздумается, жить в России было легче и свободнее, чем предстояло в недалеком будущем. Перемены начались сразу после нашего отъезда из страны. «Интурист» [2] уже приступил к работе, но пока спотыкался на ровном месте, так что принимать его во внимание не стоило. За нами никто не следил, это точно, и официальных гидов не навязывал. В путешествии по России мы были полностью предоставлены самим себе и наслаждались свободой.

      Россияне были полны надежд по самой простой причине: страна принадлежала им, и они это чувствовали. Они не понимали и не подозревали, насколько въелась в их плоть и кровь «старая Россия» и что она непременно вернется. Управление горстки людей, классовые различия, жестокость упорно проторят себе путь. А пока без страха много говорили по-французски и по-английски. Это на самом деле было время перемен.

      Зимой 1926/27 года, когда в Кембридже, штат Массачусетс, планировалась наша поездка в Европу, о намерении посетить Россию не упоминалось. Да и сведений о стране, кроме скудных сообщений в прессе, не поступало. Первым в Англию отправился Альфред. А в начале осени 1927-го в Лондон прибыл и я. Там мы познакомились с Уиндемом Льюисом, художником, критиком и писателем, а через него с удивительной Ниной Хэмнетт, знавшей всех и вся лондонской богемы и по духу убежденной коммунисткой. Разговор зашел о России. И мы решили туда съездить. Вот так просто.

      Поездка нам представлялась сродни полету на Луну, однако в Берлине мы неожиданно легко получили визы, чему несказанно удивились. Ждать пришлось всего лишь около недели! В ночь перед Рождеством мы отправились с берлинского Восточного вокзала [3]. Отделившись от серой толпы, уютно устроились в купе спального вагона и на следующий день уже пересекали территорию Польши. Если не считать бревенчатых крестьянских домишек, пейзаж напоминал штат Мэн в разгар зимы. К вечеру мы добрались до российской границы и пересели на другой поезд. В России, так же как и в Испании, ширина рельсовой колеи отличается от остальных европейских стран. Вспоминаю, как мы удивились, что нам зарезервировали целое купе и не тревожили до самой Москвы. На следующий день в два часа мы прибыли в столицу. Никто из русских нас не встречал. Нас приветствовала подруга Нины, Мэй О’Каллаган [4], и проводила в гостиницу «Бристоль» [5]. Ничего удивительного. Обычный порядок, как и в прежние времена. Сдача паспортов и т. д. Через несколько дней документы вернули.

      Все были любезны, однако недоумевали, зачем мы приехали. Мейерхольд пригласил нас смотреть репетиции в любое время [6], и, конечно, мы сразу подружились с Сергеем Эйзенштейном. Обаятельным. Весьма общительным и остроумным. Я его обожал и впоследствии часто с ним встречался, когда он приезжал в нашу страну. Умер он в 1948-м, 9 февраля, от сердечного приступа [7]. А познакомила нас с этими талантливыми мастерами Мэй О’Каллаган.

      Срок действия виз никто не ограничивал. Мы собирались побыть в России недели две или три. Однако очень скоро полностью почувствовали себя как дома и оставались всё дольше и дольше. Из Ленинграда мы уехали только в марте. Доллар в те дни был в цене, так что безденежье нам не грозило и на сроки пребывания не влияло.

      В 1927-м даже иностранцы не могли толком судить о репрессиях. Церкви были открыты. Всё еще работали какие-то частные магазинчики и отличные книжные. Еврейский театр [8], в фойе которого мы любовались великолепными муралами кисти Марка Шагала [9], ставил блестящие мюзиклы. Мы с головой окунулись в мир театра, кино и балета. Как я теперь вспоминаю, с русскими мы встречались мало. Мы с Альфредом везде ходили одни или с нашим совершенно очаровательным юным «Пятницей», помощником и своего рода гидом по имени Пётр, чью фамилию я не припомню: кажется,

1

Пол Джозеф Сакс (1878–1965) – инвестор, бизнесмен, искусствовед, коллекционер; с 1916 года сосредоточился на преподавательской работе, работал в Уэллсли и Гарварде, читал авторские курсы по искусствоведению и музейному делу. Был одним из семи основателей Музея современного искусства в Нью-Йорке.

2

Государственное акционерное общество по иностранному туризму в СССР «Интурист» было основано 12 апреля 1929 года. Вероятно, пребывание Барра и Эбботта в СССР осуществляло Всесоюзное общество культурной связи с заграницей (ВОКС).

3

Один из железнодорожных вокзалов Берлина, открыт в 1842 году, назывался Силезским в 1852–1950 годах; в настоящее время – Берлин-Восточный.

4

Джулия Мэри «Мэй» О’Каллаган (1881–1973) – ирландская, английская и американская суфражистка и журналистка (нередко публиковалась под именем Юджин Фогарти), убежденная социалистка, в 1924–1928 годах жила в СССР, работала в Коммунистическом Интернационале. Почувствовав слежку со стороны сотрудников Объединенного главного политического управления (ОГПУ), в августе 1928 года решила сопровождать беременную подругу, Нелли Коэн, в США и в Советский Союз более не возвращалась.

5

Гостиница располагалась на пересечении Тверской улицы и Страстного бульвара.

6

Мейерхольд в это время заканчивал работу над постановкой спектакля «Горе уму» (по комедии А. С. Грибоедова).

7

Сергей Эйзенштейн умер в ночь на 11 февраля 1948 года.

8

Художественным руководителем и режиссером Московского государственного еврейского театра в то время был А. М. Грановский, до своей эмиграции в 1928 году. Во время поездки Барра и Эбботта театр располагался на Малой Бронной улице (в настоящее время там расположен одноименный драматический театр).

9

В 1920 году Марк Шагал написал по заказу ГОСЕТа семь панно и плафон (утерян) для фойе театра в первом здании в Большом Чернышёвском (Вознесенском) переулке; в 1925 году они были перенесены в помещение на Малой Бронной. Шагал написал аллегории Музыки, Драмы, Танца и Поэзии, изобразил деятелей театра и объединил весь живописный ансамбль темой свадебного торжества.