Колдовские камни. Веда Талагаева

на царицу. Она все еще стояла неподвижно, по ее лицу разливалась бледность. Потом царица покачнулась, закрыла глаза и упала на пол.

* * *

      На следующий день, ближе к обеду, Агенор, Илья и Кадо прибыли в Ильрагард. Карета проехала через весь город от Северных ворот к Южным, чтобы отвезти домой Илью.

      – А что вы будете делать теперь, когда нашлась половина карты? – спросил Илья, когда карета уже ехала по дороге, ведущей на холм к дому Гвендаля.

      – Треть, – уточнил чародей. – Теперь мне понадобится время на раздумье. Жаль, что его, я чувствую, осталось не так много. А ты, Элиа, жди пока и будь осторожен.

      Они говорили приглушенными голосами. Кадо, стараясь не слушать разговор, тактично смотрел в окно на новые для него пейзажи Ильраданской долины.

      Карета остановилась у зеленой изгороди рядом с калиткой сада, и Илья почувствовал, как потеплело на душе. Только сейчас, снова увидев дом на холме, он понял, как успел по нему соскучиться, как рад возвращению. Стоило Илье выйти из кареты, калитка отворилась, и навстречу выбежал Урдальф.

      – С возвращением, господин Элиа! – сказал гоблин, сияя от радости, как начищенная медная монета.

      – Гоблин! – тихо ахнул Кадо, во все глаза уставившись на диковинного слугу Гвендаля.

      – Здравствуй, Урдальф, – Илья повис у Урдальфа на шее, чем совершенно растрогал грозного домоправителя.

      – Что-то вы еще больше похудели, – строго заметил Урдальф и с подозрением глянул на сидящего в карете Агенора. – Не иначе вас плохо кормили.

      – Ты просто от меня отвык, – улыбнулся Илья. – Гвендаль не вернулся?

      – Пока нет, – покачал головой гоблин. – Зато до вас, господин Верховный Чародей, тут гости. Прибежали ни свет, ни заря, всю долину переполошили. Я уж их звал в гостиную чин чином посидеть, да они отказались. Как встали у калитки с самого утра, так и стоят, ноги стаптывают. Даже чаю не изволили откушать!

      Гоблин завершил свою речь недовольным сопением и указал взглядом на приоткрытую калитку. Из калитки на улицу выглянула девочка с черной косой, в синей накидке-пелерине, надетой поверх голубого платья.

      – Ауриния, почему ты меня здесь ждешь? – с удивлением поглядев на нее, спросил Агенор.

      – Потому что я так и подумала, что вы сначала приедете сюда, – взволнованно ответила девочка, теребя пальцами край накидки. – Я с самого утра вас жду. Царица очень больна!

* * *

      Широкая дубовая кровать под пышным пологом, с горами пуховых перин была явно велика для девочки, едва достигшей подросткового возраста. Царица лежала на вышитых подушках, накрытая атласным стеганым одеялом. На ней была розовая шелковая пижама с золотыми дракончиками, голова была перевязана мокрым полотенцем, глаза закрыты.

      Возле кровати толпились человек пять служанок, и все они охали и вздыхали. У изголовья на стуле сидел придворный лекарь в просторном темно-вишневом балахоне и фиолетовом тюрбане, похожий на восточного джинна. Он считал у царицы пульс и скорбно покачивал головой.

      Три вернувшихся