Стать дельфином. Арьен Новак

В двух проходах между рядами кресел лежали длинные шерстяные дорожки, приглушавшие звук шагов. Перед сценой было пространство, которое при необходимости занимал небольшой оркестр. И, наконец, сама сцена. Обрамленная бронзовым рельефным орнаментом, она возвышалась над залом, словно Олимп. Тот, кто восходил на нее, становился на краткий миг богоподобным и должен был либо доказать свою избранность, либо пасть с позором. На Олимпе не было места неопределившимся.

      Именно это втайне и любила малышка Майя. Еще не осознавая побудительных мотивов, она стремилась в школу именно ради того волшебного момента, когда, закончив занятия, она могла прокрасться в зал, посидеть в кресле и, если сцена была свободна, взобраться на нее, сесть за огромный концертный рояль, всегда до блеска начищенный и отражающий ослепительный свет всех хрустальных люстр зала, посидеть, отрешившись от мира, несколько мгновений, занести свои ручки над клавиатурой и…

      Возраст и совсем малый опыт пока не давали ей возможности взорвать тишину зала рокотом Бетховена или филигранным рассыпающимся жемчугом Шопена. Но Майя предвкушала и мечтала…

      И вот, в один из буранных дней, когда Майя с дедом добрались до школы, растерянная уборщица сказала им, что занятия сегодня отменили по причине сильного бурана. И в школе совсем никого нет, кроме нее и охранника. «На улице же дальше носа из-за снега ничегошеньки не видно! И как вы только умудрились дойти?! Разве вам не звонили?» Дед стал кряхтеть и начал было возмущаться, но Майя радостно взвизгнула и быстро потопотала к концертному залу.

      Впоследствии дед говорил, что никогда в жизни он не наслаждался и не смеялся так, как в тот день. Малышка Майя импровизировала от души, разыгрывала целые сцены, изображая настоящего исполнителя или дирижера, или ведущего концерта, играла какие-то странные и прекрасные мелодии на рояле. Они забавлялись так около часа. Все это время в проеме дверей периодически появлялась уборщица и смеялась над шоу, которое разворачивалось перед ней. Она и дед были единственными очевидцами истинного рождения Воображения в тот день.

      Глава 18

      Майя унаследовала красоту матери и лучшие фенотипические свойства своего отца. Смешение «крови» почти всегда дает интересный эффект: потомок наследует лучшие качества своих родителей. По крайней мере в том, что касается внешних данных. Не это ли, в том числе, является основной побудительной силой селекционера?

      К своим шестнадцати годам, Майя превратилась в длинноногое, изящно сложенное существо с большими миндалевидными зеленовато-карими глазами в густой опушке из длинных ресниц, соболиными бровями вразлет, точенным носом, по обеим сторонам которого были густо рассыпаны веснушки, чувственным ртом с красиво вылепленными губами, четкой линией подбородка, свидетельствовавшего о гармоничном компромиссе между Волей и Дипломатичностью. Всю эту радующую глаз красоту венчали светло-каштановые с медными прядями волосы, волнистые на макушке,