Кочевое братство. Мечтатели. Марат Байпаков

на головах.

      По виду входящих это торговцы готовой едой, те, что особо крикливо-шумны на агоре.

      – Случайные прохожие они. Этим всё и ограничится. Помяни моё слово. – На этих словах Эпея магистраты буле расходятся, дабы не привлекать к себе излишнего внимания, удаляются в противоположные углы нарядной палестры.

      Вошедших приветствуют риторы Талос и Эак, предлагают им занять места для зрителей среди колоннады. Встречающие вежливо спрашивают у каждого эллина его полное имя, фиас, в котором он состоит, после ответов предлагают совершить «скромное возлияние в честь Диониса, благодетеля города Селевкии». Вопреки ожиданиям, никто из пришедших не отказывается испуганно от предложенного угощения, напротив, называют радостно полные имена, фиасы, ранг в том фиасе, часто поднимаются ритоны в честь вечно живого бога, звучат отрывки молитв.

      За первым десятком следует второй, из кварталов ремесленников, то работники из филы гончаров. Народ искусно-умелый, с ними и художники росписей. Вместо фиаса ремесленники называют, отнюдь не скрываясь, филу, в которой они состоят, ранг свой и предводителя филы. Вновь и вновь раздаются хвалы в честь «всеблагого Диониса». О удивление, за филой гончаров прибывают три десятка крепких мужей из фиаса Гермеса. Гостей уже так много, что на входе в эфебию запружение, служителям приходится организовать очередь, обещая раздосадованным пришедшим, что «пустят обязательно всех, кто придёт до полудня».

      К позднему утру колоннады заполнены. В эфебии собралось несколько тысяч эллинов из разных кварталов. Вместе стоят каменотёсы и магистраты, гончары и торговцы, богачи и бедняки. Вино из скудных запасов учебного заведения полностью выпито, однако тайные фиасы проявляют неожиданную щедрость, к праздничному собранию в эфебии подвозят новые и новые амфоры с вином. Споров спесивых о сословиях и их привилегиях в тени расписных колоннад не учиняется. Среди собравшихся ветром проносятся иные разговоры крамольного характера. Вот мастер-плотник учтиво обращается к бывшему магистрату, крупному торговцу благовониями:

      – Стыдно ходить мне по улицам города. Как выйду из дома, улицы словно бы со мной говорят: «Когда ты изгонишь незваных гостей?» Порицают меня древние камни. Мне иной раз так стыдно, что красным бреду до своей мастерской.

      Магистрат отвечает плотнику тем же вежливым тоном:

      – А ты бы вступил в ряды заговорщиков? Не испугался бы?

      – Вступил бы, – без долгих раздумий отвечает плотник. – Чего мне бояться? Этой мой город родной, здесь я родился, за стенами в некрополе пять поколений предков костями лежат.

      На большом удалении от говорящих владелец небольшой кузни жалуется магистрату, богатому виноделу:

      – «Знай своё место» мне парфянин как-то на агоре сказал. Больно-обидно подножку подставил. От той подножки подлой упал я, гвозди рассыпал, в луже лежал лицом ниц, подняться долго не мог, на меня наступили, варвары надо мной потешались. Мне никто