Два альфы для белой волчицы. Морвейн Ветер

на оборотней так сильно, что они готовы были царапать когтями асфальт. И Шейн понимал, что инстинкт, который сейчас так и рвался наружу – не его вина. Но как же этот инстинкт мешал…

      С тампонами в носу он чувствовал себя разом глухим и слепым. Нечем было дышать, но хуже было то, что отсутствие главного органа чувств заставляло его ощущать окружающую реальность как будто бы через стекло.

      И в этих условиях нужно было говорить, нужно было придумывать какие-то слова, чтобы девочка, оказавшаяся на грани, не переступила эту грань.

      Мысленно Шейн негромко взвыл. «Ну почему я?!»

      – Потому что кто-то должен это сделать. Ты слишком ценна, чтобы сгнить на улице или в больнице.

      Эллис отвернулась. Шейн так и не понял, поверила она, или нет.

      – Он там, – сказала Эллис спустя долгую минуту. – Я чувствую его.

      – Ты его боишься?

      Эллис не ответила.

      – Он не достанет тебя.

      Эллис покачала головой, но Шейн не был уверен в том, что именно она отрицает.

      – Ты пойдёшь со мной?

      Эллис дёрнулась, словно перепуганная птица, вырываясь из сильных рук. Шейн удерживал её ещё несколько секунд, ожидая, что Эллис затихнет, но, когда этого не случилось, отпустил и попытался поймать её взгляд. В серых глазах плескался страх, но, встретившись со взглядом Шейна, Эллис уже не смогла отвернуться.

      – У тебя есть вещи? Одежда? – спросил Шейн.

      Эллис покачала головой.

      – Тебя же в чём-то доставили сюда?

      Губы Эллис дрогнули. Шейн торопливо скинул собственную кожаную куртку и накинул её на плечи Эллис.

      – Разберёмся, – сказал он твёрдо и встал. – Эллис, я сейчас вернусь. Не делай того, о чём можешь пожалеть.

      Дверь за названным гостем захлопнулась, а Элис осталась сидеть неподвижно. Она молча смотрела ему в след.

      Она не лгала. После того, что случилось, она успела попробовать всё. Самой себе она казалась сломанной куклой, жабой, раздавленной посреди дороги. Элис не понимала, как шевельнуться и при этом не пробудить боль в разбитом теле, а вместе с болью – воспоминания о том, что произошло.

      Её жизнь никогда не была особо гладкой – Элис была сиротой, с детства кочевала из дома в дом. Вместо семьи рядом всегда были люди, остававшиеся чужими, не понимавшие её и не пытавшиеся понять.

      Но с тех пор, как она стала взрослой, с тех пор, как пропала необходимость сверять каждый свой шаг с боем чужих часов… Элис уже начинало казаться, что что-то наконец пошло на лад. Её жизнь озарил свет.

      Денег было немного, едва хватало, чтобы снимать комнату в самом дешёвом квартале, но Элис нашла друзей – абсолютно случайно, в клубе, где тусовалась сама. Вот уже почти два года она играла в группе, и, хотя большой посторонний мир оставался чужим, в её собственном, маленьком мирке медленно разгорался свет.

      Всё кончилось в одну ночь. Тот, кого она считала другом, оказался врагом. Элис боялась возвращаться воспоминаниями в тот день, боялась осознать и поверить в то, что произошло