Ольховатка. Юрий Борисович Шершнев

раскрытыми глазами на то, как «Тигры», без единого выстрела достигли первой линии окопов и не торопясь начали их утюжить.

      По позиции артиллеристов, что стояли позади, ударили несколько снарядов. В поле над подбитыми танками клубился чёрный дым. Из открытых люков выскакивали гитлеровцы.

      Василий Николаевич сильно толкнул в плечо Серёжку и прокричал:

      – Ты что, мать твою совсем, спишь что ли?! Говорю тебе: патрон! Головой он крутит!

      Василий Николаевич посмотрел на сжавшегося от его крика парнишку и вспомнил своего шестнадцатилетнего пацана. Сердитые морщинки под глазами сержанта разгладились:

      – Ну-ну, ты успокойся… Ты успокойся, сынок, всё хорошо… будет, – он перевёл взгляд на ближний к ним танк. До него было уже совсем близко. – Сейчас, сынок, сейчас. Ты не бойся только… Сейчас я его прищучу. Не бойся. Ничего не бойся. – Он нагнулся на дно окопа, взял гранату и, вытащив платок из кармана, аккуратно обтёр её, как самое дорогое. – Ничего, сейчас.

      Василий Николаевич перемахнул через бруствер и пополз навстречу танку. Серёжка во все глаза смотрел за ним.

      – Дядя Николаевич, – прошептал Сергей, глядя вслед ползущему навстречу «Тигру» сержанту.

      В пяти метрах от танка Василий Николаевич поднялся, размахнулся, но пулемётная очередь срезала его. Раздался взрыв. На том месте, где был сержант, осталась только чёрная воронка.

      Серёжка обнял голову руками и сполз на дно окопа. Через секунду он снова подскочил на ноги, выглянул через бруствер: там, за бруствером на него, лязгая, накатывался танк. Оставалось до него метров пятнадцать. Серёжка снова опустился на дно окопа, нащупал ещё одну гранату. Взял её в руку и, увидев брошенный Николаевичем платок, поднял его и, точно так же, как это сделал сержант, обтёр им гранату. Посмотрел в небо. Из глаз потекли слёзы.

      – Мам, ты прости, пожалуйста, меня, – тихо сказал парнишка.

      От тряски со стенок траншеи начала осыпаться земля. Серёжка выглянул через бруствер: огромный, как чёрная гора танк, покачивая дулом пушки, валко лез на него.

      Серёжка смотрел на «Тигр», а сам медленно спускался на дно окопа. К мокрым от слёз щекам прилип песок, пыль забивала мокрые глаза. Танк накрыл своим брюхом паренька. Серёжка зажмурился и крепко прижал гранату к груди. Через мгновение под танком громыхнуло. «Тигр» дёрнулся, гусеница отлетела, а над мотором поднялся клуб грязного дыма.

      Старшина, командир соседнего противотанкового расчёта, стащил с себя каску:

      – Эх, парень, парень…, – От же, с*ки! – Он припал щекой к прикладу ружья. – Ну, гниды, держитесь!

      По танкам не смолкая, били ПТРы и пушки. Поле заволокло чёрным непроницаемым туманом копоти и поднятой разрывами снарядов и бомб земли.

      

      СЕРЖАНТ

      

      Капитан, командир батареи, сильно прижимал к глазам окуляры бинокля. Он смотрел на чёрную тучу немецких танков, перелезшую через дальний холм. Им не было вид-но краёв. Они ползли острым клином, время от времени, пыхтя редкими выстрелами