Шапка Мономаха. Алла Дымовская

его на куски, лучшие положил перед старым жрецом. Значит, дело еще хуже, чем думал он, и даже хуже, чем, может быть, думал сам хакан Иданфирс.

      – Гистасп Дарий достиг Меотиды и перешел Танаис, Гелон сожжен дотла, – начал свою печальную повесть царский посланец, но тут же понял: волхву это известно и без него. – Теперь два лагеря стоят один против другого. Хакан загнан в угол, а Дарий желает непременной битвы. Но мы драться не можем. Не оттого, что воинам недостанет храбрости!

      – А оттого, что невры предали вас. Что же, хакан принес на их земли войну, хотя они об этом и не просили. Велико ли войско у Дария?

      – Четверо на одного нашего всадника и семеро на каждого пешего воина, – честно ответил Арпоксай, и смысл его слов был ужасающ. – Но лучше уж мы поляжем в битве все до последнего лядащего конюха, лучше перережем наших жен и детей, чем…

      Волхв не дал ему договорить:

      – С этим вы справитесь и без меня. Только чем же лучше такой конец? Может, Иданфирсу покориться для виду и тем временем призвать на помощь брата? А жены и дети пусть останутся целы. Не слишком ли велика плата за вашу гордыню?

      – Басилей Скопасис далеко, и ему никак не успеть в срок. А гелоны вот‑вот готовы взбунтоваться, они считают, что предводительствовать войском должен третий брат, хакан Таксакис. Нам только надо выиграть время.

      – Время вас не спасет. Дарий придет опять и опять, пока войско его сильно. Он не оставит народ скифов в покое, пока не отомстит за ваши набеги на его земли, – сказал старый волхв, и сказал чистую правду.

      – Что же тогда нас спасет? Когда выхода нет, спрашивают не сильного, но мудрого. Затем хакан и послал меня в твой лес, – взмолился Арпоксай, видя, что жрец готов помочь. – Забудь давнюю обиду, ради крови твоего народа! Ради наших сыновей, что еще на руках матерей, если не ради царя, который только по молодости лет ошибся в выборе истинных друзей!

      – Я уже забыл. И я научу хакана, что ему делать, – тихо ответил жрец, взял с ножа кусочек медвежьего мяса и стал задумчиво и с усилием жевать его почти беззубым ртом.

      – Значит, ты готов отправиться со мной в путь? Тогда нам надо торопиться. До лагеря три дня езды. И то, если Лик идет под моим седлом. Но с нами обоими это будет ему не по силам, а значит – четыре дня, – прикинул вслух Арпоксай, уже готовый немедленно тронуться в путь. Ветер удачи переполнял каждый его вздох, и он готов был лобызать колени старца за то, что тот так быстро согласился мчаться на помощь его несчастному царю.

      – Я не поеду с тобой, мальчик Арпоксай, тебе все придется донести и исполнить самому, – все так же тихо, судорожно глотая слюну, произнес Велесарг.

      – Но почему? Ведь ты сказал, что поможешь моему царю? Почему же ты не желаешь ехать со мной? – Арпоксай так неожиданно был огорчен и удивлен и даже не стал возражать против того, что старый жрец называет его не как царского воина, а как в далеком детстве «мальчик Арпоксай». От этого обращения стало еще тревожней, но и только.

      – Оттого,