Мир Полудня (сборник). Аркадий и Борис Стругацкие

порядок! Приказываю надеть шлем и приготовиться к походу!

      Он резко повернулся и сел за пульт управления. Юрковский, весь сжавшись, будто готовясь к прыжку, следил за ним дикими глазами. Он был жалок и страшен, и Быков, не сводя с него глаз, шагнул к нему. Но не успел: стремительным кошачьим движением, выпрямившись, как стальная пружина, геолог рванулся к люку. В руках его вдруг оказался автомат.

      – Так? Да? Так?  –  выкрикнул он.  –  Пусть! К черту! Я остаюсь один!

      Быков схватил его за плечо.

      – Куда? Без шлема, сатана!..

      Юрковский ударил его прикладом в лицо, брызнули темные капли на силикетовую ткань костюма. Быков, навалившись, рвал у него из рук оружие, ломая пальцы. Оба рухнули на пол. Юрковский сопротивлялся бешено. Перед глазами Быкова блестели оскаленные зубы, в ушах хрипел задыхающийся шепот:

      – Сволочь!.. Пусти, гад!.. Кирпичная морда… Жандарм, сволочь!..

      Быков вырвал наконец автомат, отбросил в сторону. Пол качнулся, раздался визгливый скрежет  –  «Мальчик» разворачивался, уходил от проклятого места, от ненайденной могилы, лязгая сталью по серому камню.

      – Иоганыч!.. Что же ты? Иоганыч… Богдан…  –  Юрковский застонал, запрокинув лицо. Быков выворачивал ему руки.

      – Надо, Володя, надо!  –  Дауге стоял над ним, держась за качающиеся стены. Перекошенное землистое лицо. Потухшие глаза. Мертвый, чужой голос:  –  Надо, Володя, надо… будь оно все проклято!..

      На берегах Дымного моря

      – Выйдем здесь.

      – Слушаюсь, Анатолий Борисович. Дайте-ка я вам помогу… Вот так… Иоганыч, поддержи…

      Быков выглянул из люка, невольно зажмурился, вылез на броню и протянул руку Ермакову. За командиром выбрался, что-то бормоча себе под нос, угрюмый Дауге, и только Юрковский остался лежать в транспортере, повернувшись лицом к стене.

      Вот она, Голконда!.. В километре от «Мальчика» клубилась над землей серая пелена дыма и пыли, протянувшаяся вправо и влево до самого горизонта. Пелена шевелилась, вспучивалась, колыхалась огромными волнами. А вдали, заслоняя полнеба, вздымалась исполинская скала-гора, угольно-черная, озаряемая ослепительными вспышками разноцветного пламени. Вершина ее тонула в бегущих багровых тучах. Оглушительный грохот несся из недр этого чудовищного, вечно бурлящего котла, и почва вздрагивала, уходя из-под ног, словно живое существо. Быков, закусив губу, торопливо отключился.

      – Выключи внешний телефон!.. Ты слышишь, Алексей?  –  закричал Дауге над самым ухом, так что Быков даже вздрогнул.  –  Алешка-а-а!..

      – Да что ты орешь! Выключил я давно.

      – А, выключил,  –  понизил голос Дауге.  –  А то я тебе криком кричу  –  как в лесу…

      Бу-бу-бу-бу… Из клубящейся пелены вырвался огненный шар, взлетел и раскололся с оглушительным треском.

      – Красиво!  –  с восхищением проговорил Дауге.  –  Я пойду позову Владимира…

      – Не надо его тревожить,  –  процедил Ермаков неохотно.

      Быков не мог оторвать глаз от невообразимо огромной черной горы на горизонте. Наконец он понял  –  перед ним