Боги среди людей. Кейт Аткинсон

жертвами нацизма, просто об этом не принято говорить вслух.

      В конце войны Урсула совершила тур от фирмы Кука и воочию увидела разоренную Германию в дымящихся руинах.

      – А потом невольно приходят в голову крематории, – продолжала она. – Вспоминается бедная Ханни. Все доводы разбиваются о концлагеря, ты согласен? Освенцим, Треблинка. Страшное зло. Мы были вынуждены сражаться. И все же нужно идти вперед. Движение назад вообще невозможно, вне зависимости от войны. – У них в семье Урсула выступала в роли философа. – Нам остается только идти в будущее, проявляя свои лучшие качества и все такое.

      Это было в ту пору, когда люди все еще верили в надежность времени, где есть настоящее, прошедшее и будущее – каркас западной цивилизации. На протяжении последующих лет Тедди пытался, насколько это доступно рядовому обывателю, вникнуть в положения теоретической физики: читал статьи в «Телеграф», а в тысяча девятьсот девяносто шестом героически пытался совладать со Стивеном Хокингом, но, дойдя до теории струн, вынужден был сдаться. После этого он принимал каждый наступивший день как данность, час за часом.

      Урсулы не стало несколькими десятилетиями раньше – ее будто вычли из времени. Но в сорок седьмом время все еще представляло собой четвертое измерение, которое исправно формировало повседневную жизнь, сводившуюся для Урсулы к государственной службе, которой она отдала последующие двадцать лет, и к достойному, размеренному существованию незамужней работающей женщины в послевоенном Лондоне. Театры, концерты, выставки. Тедди всегда думал, что у сестры появится какая-нибудь страсть: профессиональное призвание, мужчина, непременно ребенок. Даже собственного потенциального отцовства (которое, если честно, его тревожило) не ждал он с таким нетерпением, как появления на свет ребенка Урсулы; но сестре было уже под сорок, и он полагал, что ее шансы стать матерью ничтожно малы.

      Жена и сестра представлялись ему двумя сторонами блестящей монеты. Нэнси – идеалистка, Урсула – реалистка; Нэнси – оптимистка, живая душа, а над Урсулой довлеет вселенская скорбь. Урсула, пережив изгнание из рая, по мере сил старалась приспособиться к новой жизни, тогда как Нэнси, неунывающая и несгибаемая, настойчиво искала обратную дорогу в Эдем.

      Тедди припомнил схожие образы: например, у Билла Моррисона было: «как гончая ищет лису».

      Оторвавшись от вязанья, Нэнси поторопила:

      – Ну же. Давай дальше про свои подснежники.

      – Тебе интересно? – Он не заметил с ее стороны достаточного энтузиазма.

      – Да, – подтвердила она с решимостью, хотя и мрачноватой.

      На юге Англии мои знакомые еще должны хорошенько поискать, а у нас, как ни странно, в этом суровом северном краю, «первенцы радостей года», как назвал их Кебл, уже высунули свои хрупкие венчики из-под снежного одеяла. (Perce-neige[6], метко прозвали их французы.) Но мне, пожалуй, ближе всего другое имя подснежника: «февральская красавица».

      Сам он взял себе nom de plume[7] Агрестис: этим

6

Букв. «пронзающие снег».

7

Псевдоним (фр.).