Наемник номер триста. Александр Андросенко

уже показал ей владельца корабля, который она будет охранять, и мужичок оказался именно таким, как она и ожидала: жирным, маленьким и, судя по досье, невероятно прижимистым. Работать с такими – одно удовольствие. На Голдере-4, где она служила пилотом аэрокосмического истребителя, у Наемника №293 Вейлы Тан, именно такой и был губернатором системы. Наемница много рассказывала о «переговорах» с ним, они вообще, удивительно коротко сошлись со Светой. Возможно, из-за того, что Вейла была невероятно общительна, может быть из-за того, что были одного возраста, но скорее всего – из-за отца. Только глупый и совершенно беспечный Наемник мог не знать, чья дочь Светлана, а ее первая(и, пока что, единственная) подруга точно такой не была. При всей своей открытости и общительности, Вейла была еще невероятно деловой, активной и хитрой. Михайлова была практически уверена, что отец говорил с Наемницей еще до того, как та ее наняла, хотя та никогда ни о чем подобном даже не намекала. Да и приятельствовать они начали вполне естественно – из двух пилотов аэрокосмических истребителей в отряде, именно Светлана была ведущей и более опытной, а 80% всей работы Наемника по охране колонии ложится на истребители.

      Светлана частенько проигрывала в уме их первые встречи, ее реплики и свои ответы, пытаясь понять, как завязалась эта дружба. Да и была ли она, вообще, или девушка ее придумала?

      Михайлова привыкла к одиночеству. Отец был не грубым, но жестким человеком, и не позволял никаких послаблений, ни в детстве, ни в юности. Ни даже сейчас. Пока дети играли в игры, открывая для себя целые виртуальные вселенные, она занималась. С двух лет – гимнастикой, чуть позже добавились единоборства и шахматы. Генерал требовал, чтобы она не просто училась – была во всем лучшей, и Светлана старалась, хотя и обучалась индивидуально. Раннее развитие здорово помогало на первых порах, и при поступлении в Московскую навигационную Академию она блестяще сдала экзамены.

      Она помнила свои первые мысли: это свобода! Помнила и то, как эти мечты разбились о суровую реальность. Она мало походила на других курсантов, да и на других людей вообще. Высокая, атлетичная, молчаливая и собранная, Михайлова была белой вороной среди живых и общительных курсантов, большая часть свободного времени которых посвящалась попыткам нарушить казарменное положение или пронести спиртное в расположение. Как они при этом успевали учиться, и большинство – весьма неплохо, Светлана не понимала. К тому же отец посетил Академию в первый же день ее учебы, лично подошел к каждому преподавателю, произнес речь перед ее курсом и представил окружающим как свою дочь. Это сделало ее невероятно популярной, но ровно до тех пор, пока она не сломала руку одному ловеласу, собравшемуся ее обнять, и челюсть болтуну, который трепался о том, как это сделал.

      Одиночество порой тяготило ее, но она знала, что это рано или поздно закончится. Отец настоял, чтобы после окончания Академии она не попытала счастья в конкурсе за нашивками Наемника, а набралась боевого опыта. Светлана согласилась и тут, нанявшись