За час до рассвета. Время сорвать маски. Джулия Кеннер

судья умолкает, встает и выходит из зала, остальные судьи – за ним. Едва они покидают помещение, как оно тут же взрывается целой какофонией звуков. Кто-то кричит радостно, кто-то – возмущенно, кто-то даже свистит.

      Один из юристов наконец сжалился надо мной.

      – Обвинения сняли.

      – Что? – глупо переспрашиваю я.

      – Все кончено, – говорит Оли, крепко меня обнимая. – Дэмиен свободен и может ехать домой.

      Он выпускает меня из объятий, и я потрясенно смотрю на него, боясь поверить своим ушам. Может, я ослышалась, и сейчас кто-то скажет, что я все не так поняла, и слушание возобновится? Я смотрю на Дэмиена, но он все еще стоит ко мне спиной. Прокурор обращается к нему, голос у него спокойный, но говорит он так тихо, что слов не разобрать. Рядом с Дэмиеном стоит Мейнард, почти по-отцовски положив руку ему на плечо.

      – Это правда? – спрашиваю я немецкого юриста. – Вы серьезно?

      Он широко улыбается, но в глазах его сочувствие.

      – Правда, – отвечает он. – Таким не шутят.

      – Нет, конечно. Но почему? В смысле…

      Но он уже отворачивается, чтобы ответить на вопрос другого юриста. Потом я вижу, что прокурор отходит от Дэмиена, и меня охватывает безудержная радость. Теперь мне уже все равно, как и почему.

      – Дэмиен, – говорю я ему, слыша радость в собственном голосе. Как приятно ощущать на губах его имя, мне хочется поймать этот момент и сохранить навсегда в своей памяти. Это неповторимое мгновение, когда ко мне вернулся человек, которого я чуть было не потеряла.

      Дэмиен медленно поворачивается, и я уже заранее знаю, каким будет его лицо: в глазах – радостный блеск, на лице – ни следа того беспокойства, что снедало его с момента предъявления обвинения. Но картина, предстающая перед моими глазами, совсем другая. На его лице ни грамма радости, лишь отрешенность и отчаяние.

      – Дэмиен, – говорю я, протягивая к нему руки. Он крепко сжимает мои ладони, как будто я – соломинка посреди бушующих волн. – О боже, Дэмиен, все позади!

      – Да, – отвечает он, но так сухо, что по моему телу пробегают мурашки.

* * *

      Дэмиен держит меня за руку, но на протяжении всего пути до отеля не произносит ни слова. Похоже, у него шок. Наверное, он и сам не может поверить, что все закончилось.

      Мы одни – юристы остались улаживать формальные вопросы, как это всегда бывает, когда разбирательство заканчивается. А если это происходит досрочно и неожиданно, наверное, работы еще больше. Я молчу до самого отеля, но потом, наконец, не выдерживаю.

      – Дэмиен, все позади! Разве ты не рад?

      Сама я вот-вот разорвусь от счастья, ведь Дэмиен наконец свободен. Он смотрит на меня, и какую-то долю секунды его лицо ничего не выражает. Затем оно озаряется улыбкой – не широкой, но настоящей.

      – Да, – отвечает он. – Насчет этого я счастлив, как никогда.

      – Насчет этого? – растерянно повторяю я. – А что еще? В чем дело? Почему сняли обвинение?

      Но тут швейцар открывает дверь машины, и