Бытовой шпионаж. Нет вариантов возможного. Иван Иванович Иванов

аж привстав на цыпочки, и что есть силы ударил им сверху Ивана по темени. Удар едва не оглушил его. «Колись! Колись, сука! – орал, выпучив глаза, опер. – Зачем ты Славика убил, пидорас?!»

      Иван не мог поверить в услышанное. Его поразило даже не то, что в убийстве Славяна обвиняют его, а сам факт, что Славян, такой сильный, весёлый, жизнерадостный и молодой, так неожиданно покинул этот мир. Ивана снова что есть силы стукнули книгой по темени, да так, что хрустнула шея. Затем его стали бить в живот. Иван едва успевал напрячь мышцы пресса, чтобы как-то смягчать эти удары. Его так били около часа и требовали сознаться в убийстве. Он всё отрицал, говорил, что, возможно, это сделал муж знакомой Вячеслава из ревности. На что ему отвечали, что муж знакомой Вячеслава находится за тысячу километров отсюда и что Вячеслав не доехал к ней, а был найден по дороге в своей машине.

      Затем, видимо, устав бить Ивана, опера натянули ему на голову противогаз. Иван едва видел комнату сквозь стеклянные очки, помутневшие от времени, и дышал спёртым, неприятным воздухом.

      В кабинет вошёл ещё один сотрудник. Теперь двое держали Ивана с обеих сторон, а третий пережимал гофрированный шланг, пресекая подачу воздуха. Иван задыхался. Когда шланг слегка освобождали и он мог дышать, это не давало ему полностью набрать в лёгкие воздуха, и удушье продолжалось. Так его мучили, пока он не потерял сознание.

      Иван пришёл в себя на полу. Он был мокрый. Ему лили на голову воду из графина. Опера подняли его, поволокли к стене, подняли и застегнули наручники между стеной и трубой отопления вверху направляющего трубу, вбитого в стену железного костыля. Получилось так, что Иван стоял с вытянутыми вверх руками, едва касаясь земли носками туфель.

      Один из оперов извлёк из ящика письменного стола резиновую дубинку, и экзекуция продолжилась. Теперь Ивана лупили резиновой палкой по бокам. От первого удара боль пронзила его до самого позвоночника, словно электрический разряд. Иван снова пытался напрягать мышцы, но в этой позе это сделать было тяжело. К тому же опера били его не только по спине и бокам, но и по внешней стороне бедер, пытаясь попасть в нерв. Это приводило к ужасным страданиям, и из горла Ивана вырывался вопль. Этот дикий крик как бы на несколько секунд останавливал мучителей, а затем они принимались бить его снова, меняясь по мере усталости. Тогда один из них бил, а двое других курили, наблюдая за этим. Под конец, казалось, они полностью вошли в раж и решили так забить его до смерти.

      В окнах стемнело. В кабинет заглянул пожилой мужчина в форме и сказал, что на сегодня хватит. Ивана поместили в камеру там же, в отделе полиции. Тут он был один. Иван попросил, чтобы его отвели в туалет, на что ему сказали, что отведут потом, когда сменится смена. Тогда Иван подошёл к углу и справил малую нужду прямо в камере. Затем он лёг прямо на пол. В камере был только деревянный уголок над плинтусом одной из стен, но на нем даже сидеть было нельзя, он был от силы шириной сантиметров десять. Всё это было