Ничего личного. Книга 7. Мигель Аррива

том, чтобы прихлопнуть мелкоту, как мошку, он даже не думал. В чем удовольствие? Лучше продаст его в бордель или рабство, это куда мучительней быстрой смерти. Или на органы! Еще круче, и бабла можно поднять хренову гору. Да Солитарио с ума сойдет, когда узнает, что стало с его драгоценностью!

      Драгоценность зашевелилась в углу. Проснулась. Генри не подумал даже повернуть голову. Время кормежки еще не настало, пусть терпит. Жаль, что приходится тратиться на содержание паразита, но раз дело обернулось так, деваться некуда, помрет от голода – никакого проку.

      Тео сел, прижавшись спиной к стене, и сонно осмотрелся. Уже два дня не мытые волосы висели сосульками, рубашка стала серой. Бок болел от твердой поверхности пола – Генри, в отличие от Томаса, о его комфорте не думал. Во рту пересохло, но Тео не стал просить воды – знал, что от этого зверя ничего не добьется, а унижаться перед ним не собирался.

      Поэтому просто сидел и таращился в стену. Он мог только ждать, когда папа его спасет. Вчерашняя попытка бегства не удалась, а пробовать снова Тео боялся.

      Когда Генри вывел его из машины у ночлежки, Тео сделал попытку улизнуть, но потерпел сокрушительное поражение. Генри, несмотря на свои габариты, оказался достаточно проворен и схватил мальчика за волосы огромной ручищей. Тео вскрикнул от боли и получил мощную оплеуху. Левая часть лица мгновенно онемела, но вскоре заявила о себе такой дикой болью, что Тео не сдержал слез. Они катились и катились по лицу, и Тео не мог их остановить. Но не издал ни звука. Он уже решил, что кричать больше перед этим монстром не будет, что бы тот ни делал.

      И просить о чем-либо – тоже. Поэтому Тео сидел, страдал от жажды и голода, но не шевелился. Левый глаз открывался плохо, нижняя губа раздулась, как подушка. Наверняка щека превратилась в сплошной синяк. Ну ничего, вот папа устроит этому гаду…

      В голове роились смутные воспоминания. Прошло почти четыре года с тех пор, как папа забрал его у этого психа, и Тео уже практически ничего не помнил о своем детстве. Грязные улицы, мусорные баки, в которых иногда находилось что-то съедобное… Здоровенные крысы, от которых он в страхе убегал – кто-то сказал ему, что от них можно заразиться и умереть. Люди в хорошей, теплой одежде, которые презрительно отворачивались, когда он подходил ближе: боялись, что он тоже заразный, как те крысы. И этот страшный человек-гора, который однажды просто схватил его и засунул под мышку, как куклу. Больше Тео улиц не видел.

      Он видел только темную пустую комнату, где чудовище заперло его. Свертки с не первой свежести едой и помятые бутылки с мутной водой. И однажды, когда большой и страшный монстр зачем-то вытащил его на свет, увидел красивого мужчину, который не отвернулся от него, как это делали хорошо одетые люди на грязных улицах. Этот человек дотронулся до него, не побоявшись мифической заразы, спросил, все ли у него в порядке. Впервые в жизни мальчик, не знающий своего имени, стал кому-то небезразличен.

      Впервые в его жизни появились свет и чистота. Впервые его звали по имени, новому имени. Он забыл о прошлом,