Караван. Исторический роман. Том II. Валерий Федорцов

возможные сведения, которые он мог получить в результате общения с гостями.

      – Ну что, есть хоть что нибудь чуточку интересного? – спросил купец своего назира*.

      – Есть, да ещё настолько ценные, что Москве теперь с нами не расплатиться никаким серебром! – ответил тот, – Оказывается, наши гости, это манкыла* самого ордынского царя* Тохтамыша. Она следует в Казан*, чтобы захватить там русские торговые корабли и пригнать их сюда для оказания помощи царю*, переправить на наш берег его многочисленное войско, которое, как я предполагаю, вышло из Сарая* и изгоном* следует в нашу сторону.

      – Ты ничего не перепутал? – недоверчиво посмотрел на него Семён, – Ты представляешь, что значит отправить на Москву недостоверное донесение! А если всё это не подтвердится? С нас обоих головы слетят, и никто нас с тобой спасать не станет.

      – Отчёт я себе даю, – уверенно ответил Салимбег, – Если наше донесение не подтвердиться, это будет конечно очень плохо. Но если всё это так, как мне сказали эти, сразу два ордынца! А мы с тобой, зная о том, промолчим, будет востократ хуже.

      – Ладно, готовь донесения, – распорядился купец, – А завтра, как только расцветёт, отправим повозарей* в Москву, сегодня уже почти стемнело, голуби не полетят.

      – Двух птиц с донесениями я уже отправил, – сообщил Салимбег, – Завтра, значит, отправим ещё парочку для надёжности. У нас запас московских ямских голубей* ещё остался.

      – Да как ты посмел самовольничать, – вспылил на него Семён, – Я же тебя сто раз предупреждал. Без моего ведома, ты голубей отправлять не должен. Как с тобой ещё разговаривать?

      – Я боялся, что о птицах вспомнит вали*, – оправдывался назир*, – Он мог вспомнить о голубятне, ночью прислать людей, и нашим птицам бы, просто поотрывали бы головы. Он у меня как-то даже интересовался, зачем у нас голубятня? Может, это было просто любопытство, а может ему про голубиный повоз*, что-то известно? Что тогда?

      – Вздор какой-то, тебе вечно всякие небылицы мерещатся, – продолжал возмущаться Семён, – Ладно, подготовь донесения и иди поспи. Как говорят у нас на Руси, «утро вечера мудренее».

      Утром, лишь только начала расцветать, Бек-Тут вышел во двор оправиться по лёгкому. Отправив естественные надобности, ордынец* зевнул пару раз и осмотрелся по сторонам. Его взгляд остановился на голубятне, где на насестах ещё безмятежно спали голуби. Бек-Туту на тот момент уже было известно о разного рода, голубином повозе*. Если этих птиц сейчас выгнать из голубятни, подумал он, а среди них есть ямские*, то они непременно улетят туда, откуда их сюда привезли. Остальные же, немного полетав, вернутся домой, то есть на эту же самую голубятню. Устрою ка я этому урусу* в благодарность за приют небольшой подарок, оставлю его без ямских голубей*, если среди этих птиц, конечно, таковые есть. Если нет, тоже ничего страшного. Это будет выглядеть, как моя детская шалость и ничего большего. Если этот урус, живя здесь, ничего худого не делает, и такового не замышляет, какой ему от этого