Судьба барабанщика. Хардроковая повесть. Олег Лукошин

Нина созналась, что она хочет есть, пить, а все деньги остались у старшей сестры Зинаиды. Я счастливо улыбнулся и, позабыв всё на свете, выхватил из кармана бумажник.

      – Деньги! А это что – не деньги?

      Мы ужинали, я покупал кофе, конфеты, печенье, мороженое.

      За маленьким столиком под кустом акации мы шутили, смеялись, снова целовались и даже осторожно вспоминали старину: когда мы были так крепко дружны, писали друг другу письма и бегали однажды тайком в кино.

      – Серёжа, – с тревогой заметила Нина, – ты, я вижу, что-то очень много тратишь.

      – Пустое, Нина! Я рад. Постой-ка, я куплю вот это…

      Отражая бесчисленные огни, сверкая и вздрагивая, подплыла к нашему столику огромная связка разноцветных шаров. Я выбрал Нине голубой, себе – красный, и мы вышли на площадку перед сценой. Да и все повскакали, ожидая выступления главных звёзд фестиваля, всенародно любимой, отмеченной наградами советского правительства, в числе которых были орден Ленина и орден Дружбы народов, шотландской группы «Назарет».

      Крепко держась за руки, мы стояли в толпе. Лёгкие упругие шары болтались

      и хлопали над головами. На сцену, приветствуемые одобрительным гулом, вывалились шотландцы. Зазвучала музыка и Дэн Маккаферти запел безумно любимую мной «You’re The Violin», которая как нельзя кстати подходила к моменту нашего с Ниной взаимного обожания.

      Вдруг свет погас, померкли луна и звёзды, потому что перед сценой ударил залп и тысяча стремительных ракет умчалась и затанцевала в небе. Пиротехника буйствовала!

      – Когда я буду большая, – задумчиво сказала Нина, – я тоже что-нибудь такое сделаю.

      – Какое?

      – Не знаю! Может быть, куда-нибудь полечу. Стану порноактрисой или разукрашу себя с головы до ног татуировками. Или, может быть, будет война, и я пойду в снайперы. Смотри, Серёжа, огонь! Ты любишь огонь? Тогда ты будешь командиром батареи. Ого, берегитесь!.. Смотри, Серёжа! Огонь… огонь… и ещё огонь!

      «Словно на Землю вернулся Прометей и раздал живительный Огонь людям», – подумал я.

      – Что ты бормочешь, глупая! – засмеялся. – Ну хорошо, я буду командиром батареи, а потом я буду тяжело ранен…

      – Но ты же выздоровеешь, – уверенно подсказала Нина.

      – Да, я выздоровею, а потом вместе с Прометеем мы…

      – С Прометеем? – Нина улыбнулась.

      Я смутился. Чёрт, вот всегда так! Что на уме, то и на языке.

      – Посмотри, – поспешно взглянул я вверх, – наши шары над головой запутались.

      Я вынул нож, обрезал концы бечёвок и взял оба шара в руки.

      – Гляди, Нина: голубой шар – это ты, красный – это я. Раз, два… полетели!..

      Шары вздрогнули и рванулись к огненному небу. Толпа в едином порыве раскачивалась в такт музыке и подпевала словам назаретовской «Hair Of The Dog».

      – Не жалей, – сказал я, – им там хорошо будет. Смотри, Нина, ты летишь, а я тебя догоняю. Вот догнал!

      – Но ты сейчас зацепишься за антенну! Правей лети, глупый, правее! Серёжа! Почему это я лечу