И я там был. Юлий Ким

прибыл в любимую Анапку, землю по прибытии не лобызал, маяк легко отложил на весну. И сразу же стал писать письмо за письмом – в Москву! В Москву! К началу занятий он опоздал, по старой дружбе учителя накидали ему часов, чего только он не преподавал, разве что не труд и физкультуру, лишь бы полная ставка, – но особо не халтурил, а просто половину, например, анатомии пускал под диктанты.

      Он сбегал в тундру с ночевкой, он искупался в ноябрьской воде, он опять пожил при печке, подышал угольным дымком, так напоминающим запах мочи, походил в общественные сортиры на морской стороне, омываемые очистительным прибоем. Он сочинил и поставил две песенные композиции, с большой претензией на первое место в области, он вволю попил спиртика и покушал икорки – он словно экстерном сдавал экзамен на тридцать три камчатских удовольствия.

      Анапка отпускала его – и тем сильнее звала Москва.

      Всю эту осень и зиму Михайлов ждал почты и отправлял ее. Все время что-нибудь писал: письма, стихи, рассказы, песни. Стихи – только ей, только об одном, до последней строчки, в нетерпении перебирая ножками.

      Отворите мне темницу!

      Дайте мне сиянье дня!

      Белокаменну столицу!

      Черноглазую девицу!

      Ведь она там ждет меня!

      Ждет!

      Ждет —

      И весь резон.

      Все проекты и отсрочки,

      Как пустые коробочки,

      К черту выброшены вон!

      Вон!

      Больше ни к чему

      Ждать.

      А сколько можно счастье

      Звать?

      Проклятое ненастье

      Мне устроило тюрьму…

      Он уже все себе толком организовал: заказал и получил фальшивую телеграмму о мамином нездоровье, на этом основании уволился, – его особенно и не держали, так как нагружен был не по специальности; артисты его сидели на чемоданах – лететь в райцентр, петь песни и забирать награды с прицелом завоевать и область, а уж оттуда – кому куда, а нам в Столицуродины. Но:

      Четвертый день Полтавский бой

      Бушует посреди Анапки.

      Разбойный свист, кошачий вой —

      Срывая провода и шапки,

      Восток, и северо-восток,

      И север – рвутся друг на друга,

      Сплошной крутящийся поток,

      Неистовствующая вьюга.

      Скорей, скорей бы! Не надо почты – лишь бы самолет.

      Я приду к тебе смеясь,

      Я приду к тебе рыдая,

      Я приду к тебе, родная,

      Разодетый, точно князь,

      В рубище, в овечьей шкуре,

      Тихим ангелом впорхну —

      Я все двери распахну

      И ворвусь, подобно буре!

      Дуй, ветрище, дуй, смерд!

      Вой, подлец! Реви, иуда!

      Все равно я скоро буду!

      Или смерть.

      Что значит неподдельное чувство.

      Ан-2 прилетел, забрал, в районе спели «Осеннюю путину» и «В защиту мира», всех потрясли, но в область опоздали, сорвала им пурга первое место, и в Питер Михайлову было лететь одному. Ладно. Артистов его дорогих встречным