Я – злодейка в дораме. Екатерина Вострова

возвращаться домой не было. Мы лишь иногда созванивались с мамой, и она рассказывала об очередных выкрутасах отца.

      Я выросла с обостренным чувством ответственности. Если я не заступлюсь за маму, то кто? Больше ведь некому. И я заступалась. Снова и снова. Единственное, чего никак не могла понять – почему она не уйдет от него? Раньше она говорила, что остается ради меня, чтобы «поднять на ноги». Но ведь я давно жила отдельно, а она по-прежнему оставалась с ним.

      Однако, несмотря на добровольное одиночество, я всегда чувствовала, что не одна. Что, если что-то случится, мне есть кому позвонить, к кому поехать, кому рассказать о своих проблемах, в конце концов. Сейчас же такого не было. Наверное, поэтому к здешним родственникам – «отцу»-императору Лю Шаню и «сестре» Лю Ифэй – старалась относиться с теплом и уважением, перенося на них неистраченные чувства к моей настоящей родне. Я была рада пить чай вместе с Ифэй, говорить о погоде и слушать сплетни о чьих-то наложницах. Была рада ужинать с отцом и улыбаться в ответ на то, как он в очередной раз называет меня Цыпленком.

      Я все еще думала инсценировать свою смерть и сбежать, но чем больше времени проводила во дворце, тем заметнее это желание слабело – я начинала сомневаться. Если Лю Луань умрет, пусть даже не по-настоящему, останутся люди, которым ее смерть разобьет сердце. Раз так, нужно сделать все, чтобы выжить.

      Но даже если выжить получится, что я буду делать дальше? Смогу ли спокойно смотреть, как Вэй Лун женится на наследной принцессе лишь затем, чтобы занять место императора, а после убить ее?

      Когда я в сопровождении стража оказывалась рядом с Лю Ифэй, то видела, как она тянется к нему, какие взгляды бросает в надежде, что он тоже ее заметит. В дораме между ними было полно случайных прикосновений, многозначительных фраз, напряжения, витавшего в воздухе. Но в реальности все выглядело иначе: безучастное лицо, взгляд в пол. «Как прикажете, наследная принцесса», «Если вы того пожелаете, наследная принцесса». Вэй Лун, казалось, не замечал ее усилий, а ответы на прямые вопросы были скорее вежливыми, чем заинтересованными.

      С другой стороны, в оригинале Лю Луань прикладывала максимум усилий, чтобы нарочно опорочить свою сестру в его глазах и выгодно блеснуть на ее фоне. И получалось все ровно наоборот. Я же ничего такого не делала. Может быть, в этом дело? А в остальном все течет своим чередом? Ведь порой я замечала, как Вэй Лун сверлит сестру долгим задумчивым взглядом, когда думает, что никто не видит.

      А у меня были более насущные проблемы.

      В первую очередь я попросила слуг принести мне несколько предметов, что показалось им весьма странным: зеркала, веревки, рыболовную сеть, всякую кухонную утварь вроде лопаток, плошек, палочек и ножей. Острых ножей. Я понимала, что мои приготовления, если я действительно хочу сделать что-нибудь стоящее, не останутся незамеченными, особенно Вэй Луном, который был рядом практически все время, потому даже не пыталась скрывать.

      Как-то он не выдержал и спросил:

      – Зачем вам все это, принцесса?

      Я