Инварианты Яна. Борис Георгиев

нити.

      Инна охнула: «Ох, упа!..» – и прижалась лбом к перегородке.

      Горин не упал, опустился – руками на кушетку, головой на руки. Так и остался сидеть на полу возле кровати в чудовищно неудобной позе: одна нога подвёрнута, другая вытянута.

      – Точно как в прошлый раз, – сказал доктор.

      «То есть, ты сам и усыпил Горина в прошлый раз? Или я спешу с выводами? Он мог иметь в виду, что Горин, когда его нашли, сидел на полу возле кушетки в такой же позе. Спросить? Нет, не годится, время прямых вопросов не пришло, слишком мало знаю», – инспектор заставил себя отнять ладони от прозрачной, как стенка аквариума, преграды, сунул руки в карманы, повернулся к Синявскому и спросил:

      – И что же, доктор, так и будет больной на полу сидеть?

      – Зачем? Сейчас мы – кхм! – с Андреем его уложим, вдвоём будет проще.

      – Я вам помогу.

      Сухарев буркнул что-то, Синявский отнёсся к инициативе инспектора с видимым равнодушием, ответил: «Да-да, конечно», – а Инна не слушала, так и стояла, прижавшись к силикофлексу лбом.

      – Я открою, – сказал Дмитрий Станиславович. – Инночка, – кхе-хм! – позвольте…

      Пискнул дальний терминал, экран осветился. В правом верхнем углу – окно коммуникатора. Инспектор не успел туда первым, Сухарев опередил.

      – Что там у вас? – спросила Берсеньева. Приблизив лицо к экрану, всматривалась, будто это могло помочь ей разобраться в происшествии.

      – Синявский разбудил Яна. Инспектор заставил, – сообщил Андрей Николаевич.

      – Знаю. Я спрашиваю, что делал Ян? Что он видел? Ну же, быстрее соображайте!

      – Что видел? Да почти ничего. Себя видел в зеркале, но это не страшно, ведь…

      – Что ещё?

      – Говорю, почти ничего. Его усыпили. А в чём дело, Света?

      – Не то! Что-то ещё было! Что?

      – Он нашёл на тумбочке чьи-то янтарные бусы, – сказал Володя.

      Сухарев и не подумал уступить место, но ничего. Можно и так. Лицо видно хорошо, остальное не так важно.

      – Бусы, – повторил Володя, – кто-то там оставил. Ян Алексеевич их нашёл и взял. Они рассыпались. Была оборвана нитка, или он сам случайно порвал.

      – Он не соразмеряет усилий, – негромко подсказал Синявский.

      «Потому и порвал бусы. Но не факт, не факт! Не отвлекайтесь, господин инспектор. Главное – её реакция».

      – Бусы, – Берсеньева кивнула. – Вот в чём дело. Теперь понятно.

      – Светлана Васильевна, объясните, что случилось! – потребовал заместитель директора.

      – Резкие изменения. Вся память наизнанку, понимаете, Андрей? Как если бы сканировали, применили преобразование, а потом перенесли обратно. И это не шум, прослеживаются регулярные структуры.

      – А дешифровка?

      – Нет, к сожалению. Никаких ассоциаций. Это не человеческая память, какая-то чушь. Везде, кроме изолированных областей.

      – Мис-ти-ка… – сдавленным голосом протянул Сухарев, потом спохватился:

      – А изолированные области?

      – Без изменений.