К востоку от Евы. Ида Мартин

что с нашим шкафом? – усмехнулся отец.

      – Лучше бы спросил, что с нашим сыном.

      – А с сыном что?

      – Он расстался с Инной, – трагически объявила мама.

      Отец украдкой бросил на меня ироничный взгляд и с театральной строгостью нахмурился:

      – Как ты посмел так поступить?!

      Громко хохотнув, Митя поддержал отца:

      – Да, отвечай немедленно, чем она тебе не угодила?!

      – Я расстался с ней в мае. А сейчас декабрь! – фыркнул я.

      Мама с осуждением покачала головой:

      – Я знаю, что это проблема вашего поколения. Неумение любить. Вы расчетливые и эгоистичные, но прикрываете это великими теориями об эмоциональной независимости, самодостаточности и персональных границах.

      – Неправда, – парировал Митя, – я вот ничем не прикрываюсь.

      – Ты? – Мама посмотрела на него с укоризной. – Ты просто спекулируешь своими внешними данными и используешь симпатию девочек в личных целях, а это тоже эгоизм! Не понимаю. С детских лет твержу вам о ценности любви как неотъемлемой части человеческой жизни на всем ее пути, и вот что в итоге получилось.

      – Ну вот чего ты завела? – Отец накрыл ее руку ладонью. – Будь я на их месте, тоже не торопился бы примерять на себя столь ответственный груз.

      Отодвинув от себя тарелку, я поднялся:

      – Кто хочет, может доесть.

      – Яник! – Мама тоже вскочила и обняла меня за плечи. – Ну ты чего? Я же просто рассуждаю. Конечно, только тебе выбирать. Я ведь просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо. И чтобы все были счастливы.

      – Знаю, мам. – Я поцеловал ее в щеку. – Все обязательно будет хорошо. И у меня, и у нас всех. А сейчас я просто не голоден.

      Мама обожала всевозможные любовные истории. У нас весь дом был завален ее маленькими белыми книжечками в мягкой обложке – любовными романами. Инну она знала лишь по фотографиям, но называла «куколкой» и радовалась, что и у старшего сына наконец наладились «отношения». Однако отношения эти длились от силы четыре месяца, а вспоминала она о них уже больше полугода.

      На следующее утро я проснулся в отличном настроении. Только собирался в колледж дольше обычного. Не мог выбрать, какой свитер лучше надеть, и так тщательно брился, что на нижней стороне подбородка и немного на шее высыпало раздражение, покрасневшее еще больше после того, как я помазал его маминым смягчающим кремом. Попытался стереть крем полотенцем, но сделал только хуже, натер кожу так, что она стала малиновой. В итоге замотался шарфом, очень надеясь, что к вечеру все пройдет.

      – Ты сегодня странный, – заметила Инна после второй пары.

      – И в чем же странность?

      – Выглядишь таким довольным, как будто всю сессию уже закрыл.

      Инна была натуральной блондинкой с тонкими чертами лица и белозубой улыбкой, которую она носила как маску, потому что без улыбки лицо ее выглядело злым.

      – А, нет, конечно. Просто… Настроение хорошее.

      – Что у тебя за секрет? – Она подошла вплотную и подняла голову, будто в ожидании поцелуя.

      – Нет