Две жизни леди Рочестер. Арина Андреева

несколько лет, не желая срываться на внезапно обретённой семье, и теперь вся её натура требовала реванша. Но почему никто не появляется? Если бы подобное произошло с её сыном, она бы не остановилась, пока не стёрла всех причастных с лица земли.

      Невольно вспомнилось первое собрание акционеров, на котором представительные мужчины разной знатности и возрастов решали вопросы железной дороги. Баронессе едва исполнилось шестнадцать, и в их глазах она была лишь маленькой перепуганной сироткой, которую не стоит слушать. Безразличные взгляды скользили мимо и проходили сквозь неё, часть присутствующих еë не слушали, а остальные не обращали внимания на то, что именно она говорит. В их глазах она должна была хранить молчание – красивый, но уже опавший цветок на могиле богатейшего рода, бесполезный символ, безмолвное напоминание о том, кто по-настоящему управлял своим кусочком их страны.

      Альфред наверняка знал, что ждало его воспитанницу. Для Шарлотт это было первым испытанием.

      Тогда она уже знала, что каждый – враг, покушающийся на еë богатства. Что за спиной нет и не будет никакой поддержки – лишь груз, который она должна нести. Что Рочестер должен жить, а Кливденские яблони цвести, что титул – это не награда, а долг, который будет с ней до самой смерти. Что лишь она стоит между народом, живущим на еë земле, и лордами, которым нет дела ни до чего, кроме самих себя.

      И баронесса не имела права проиграть свою первую битву.

      Конечно же, подобную ситуацию можно решить по-разному. Шестнадцатилетняя девушка, впервые вышедшая из своего дома, вскочила на ноги и истошно закричала. Практически сразу воцарилась тишина, и еë слова тяжёлой пылью осели на присутствующих:

      – Я не подпишу ни одной бумажки из тех, что вы утвердили сегодня, и не дам ни одной монеты. Говорите, что хотите, но я – баронесса Рочестер, и вы будете считаться со мной.

      Зал замер. Мужчины разной знатности и возрастов медленно поворачивались к ней, и впервые за вечер их взгляды были действительно направлены на живого человека. Гнев, шок, неверие, сочувствие – Шарлотт купалась в этих эмоциях, с возрастающим ликованием думая, что наконец-то поняла правила этой игры.

      До конца жизни Железная Шарлотт полностью игнорировала любые правила приличия, принятые в обществе. Она пила, курила и ходила в удобной одежде, а ещë вгоняла чувствительных дворянок в обмороки грязью своей речи. Она швырялась бокалами, переворачивала цветы, вышибала двери ударом ноги. Несколько раз она пыталась драться – но хлипкое, ослабленное тело всегда подводило еë в самый неподходящий момент. Но и без драк на всëм Юге не осталось ни одного человека, кто рискнул бы проигнорировать слова баронессы Рочестер.

      Заиграла мазурка, и от её беззаботного мотива мисс Лотти вздрогнула и вынырнула из воспоминаний. Знакомых лиц всë ещë не было, а леди Криденс не обращала на молчаливую гостью никакого внимания. Что ж – она будет готова к любому исходу, вне зависимости от того, когда именно еë настигнут последствия.

      Грегори