На страже Пустоты. Лилия Альшер

а потом ещё и бросил под колеса случайных машин. И если бы не этот хладнокровный убийца, поехала бы она в морг вместе с душителем, а не в тёплую терапию.

      Музыка, которую Ева уже не слышала, оборвалась резким проигрышем новостной заставки. Она быстро сдёрнула наушники вниз и выключила радио. Такое чувство, что новости окружили её жизнь.

      ***

      Утром Ева собрала вещи, вежливо отказалась от завтрака и подошла на медсестринский пост попрощаться, чтобы её не потеряли. Молоденькая медсестричка отвлеклась от заполнения журнала и улыбнулась.

      – Ева Владимировна, верно?

      – Да, шестая палата.

      Она угукнула и записала это на стикере.

      – А вас ваш молодой человек забирает?

      – У меня нет молодого человека, – улыбнулась Ева девушке. Та округлила глаза.

      – Ну как же. Тёмненький такой, симпатичный, заходил на днях, спрашивал, когда у вас выписка назначена.

      Почему-то на словах «тёмненький» и «симпатичный» вспоминался только тот убийца. Ева похолодела и непослушными губами повторила:

      – У меня нет молодого человека.

      Медсестричка поколебалась:

      – Странно. Я, наверное, перепутала что-то. Или репортер опять…

      – Может быть, – вымученно ответила Ева, борясь с желанием обернуться. – Что вы ему сказали?

      Девушка виновато повела плечом:

      – Что после завтрака вас разрешили отпустить домой. Вот, подпишите тут, – она смущенно подала ей бумагу и показала ручкой поле для подписи.

      Ева чиркнула нетвердую подпись и, подхватив с пола сумку с вещами, попрощалась и пошла к лифтам. Значит, он уже здесь. Здесь! Хотелось поскорее сбежать. Она сжала в ладони телефон и всё-таки обернулась на коридор. Репортер не стал бы узнавать дату выписки, раз уже прошёл к палате. Нет, он прямо туда вломился бы и наделал бы фоток на смартфон для первой полосы. По коже снова прошел мороз, оседая липким потом на спине. Лифт медленно, с шорохом, раскрыл створки, и она заскочила в пропахшую лекарствами кабину.

      Опускался он тоже очень медленно и скрипуче, и несколько минут показались вечностью. А кабина – тесной клеткой. Ева почувствовала, как к горлу подступает приступ паники, становится нечем дышать. Опустив голову, она попыталась совладать с собой, прошла от стенки до стенки. Успела досчитать до двадцати, пока лифт достиг первого этажа. Сдерживая желание выбежать на воздух, Ева прошла по просторному холлу к ряду металлических решетчатых сидений и села подальше от пациентов и посетителей. Она оглядела холл, будто ожидала увидеть незнакомца с ледяными глазами прямо здесь. Опасение не подтвердилось. Никого, похожего на мужчину из её личного кошмара не было, но чувство, что он рядом, не прошло. Может, она накручивает себя?

      Телефон вдруг зазвонил и завибрировал, Ева вздрогнула и выронила его. Экран светился фотографией счастливой мамы с букетом роз.

      – Милая, мы у въезда. Там шлагбаум, мы заезжать не будем. Выйдешь?

      – Мам, а ты пальто моё забрала? – напомнила она, оборачиваясь к окну, за которым мёл сухой и мелкий снежок.

      – Ой,