Создатель. Александр Александрович Морозов

а в свежей штольне. Но меня, почему-то, его слова не ободряют . Ну, иссякнет жила, и что? Просто найдём новую, и всё начнётся заново.

      Войдя в тёмный провал шахты, мы оказались в лабиринте, который легко могли пройти из конца в конец с завязанными глазами. Отец начал что-то тихонько напевать под нос, но я не узнавал мотива. Я вообще многого в этом захолустье не знал.

      Спустя несколько минут мы добрались до нужного места и принялись за работу. Работали споро – за столько лет жизни рядом научились понимать друг друга без слов.

      Закончили только к обеду. Выйдя из забоя, помогли друг другу отряхнуться и выпрямились в полный рост, подняв лица к огромному ярко-красному диску здешнего солнца.

      – Давай пообедаем, а потом в теплицы? – предложил отец непонятно зачем. Каждый день у нас был рутиной от начала и до конца, поэтому распорядок всегда оставался тем же, не считая мелких исключений.

      Мы работали до самого вечера. Подвязывали растения, поливали, собирали и перерабатывали то, что созрело. Мне нравилась эта часть работы. Совсем не такая монотонная, как работа в шахте.

      – Ну вот и всё, пожалуй… – отец осторожно подвязал особенно крупный побег и отошёл, любуясь результатом. Его колени слегка похрустывали при ходьбе. – Давай пойдём в дом.

      Вечера я любил больше всего.

      ***

      Сколько себя помню, когда на небе появлялись звёзды, мы с отцом садились у окна и смотрели на быстро укрывающую землю изморозь. Из-за разреженной атмосферы планета плохо сохраняла тепло и выходить на улицу в это время было опасно. Отец, насколько мог нежно, приобнимал меня за плечи своей огромной ручищей и рассказывал обо всём на свете. О том, что было ещё на старой Земле, о себе и о маме…

      Мой отец довольно старый. Кажется, ему около шестидесяти или вроде того. Хотя, он ведь летал со скоростью, равной половине скорости света, а там вроде как время считается по другому. Ну, в общем, вы поняли – лет ему много.

      Так вот, он рассказывал, что его и ещё с десяток коллег каким-то образом отобрали для очень важной миссии – стать пионерами-первооткрывателями. Их задачей было долететь до планеты и составить отчёт о пригодности для жизни. Если всё хорошо – опуститься и начать сооружать поселение в ожидании новых колонистов. Если нет – вернуться обратно или полететь к следующей потенциально интересной планете.

      Но самое интересное началось на борту космолёта: отец встретил маму. По его словам это была любовь с первого взгляда. Отец называл её должность, но я смутно представлял, что это такое, поэтому не запомнил. Мне просто нравилось осознавать, что мама была там самой главной. Не знаю, что она нашла в моём отце, но они стали близки. Простой работяга, никогда ничем в жизни не интересовавшийся, тянулся к маме, а она с радостью делилась с ним всем, что знала.

      Так проходили месяцы и годы полёта, их любовь крепла. А затем, космолёт достиг точки назначения.

      Крохотная неисправность двигателя была не особо страшной, но в тот день что-то пошло не так. Возможно, дул слишком сильный солнечный ветер или в расчёты закралась ошибка, но корабль рухнул на планету, словно метеорит.

      В этом моменте рассказа отец всегда уточняет, что мама не виновата в случившемся и сделала всё возможное, чтобы спасти космолёт. К сожалению, сама она падения не пережила.

      – Ты появился на свет в тот день, когда её не стало, – не раз и не два повторял отец, нежно поглаживая меня по спине. Сперва я думал, что он жалеет о том, что она умерла, а я выжил. Но потом понял, что папа воспринимает меня её продолжением, хоть какой-то компенсацией в этом чудовищно несправедливом мире.

      Отец никогда не назвал маму по имени. Ни разу.

      И ещё, после катастрофы мы с ним остались на планете совсем одни. Все остальные колонисты погибли.

      ***

      – Что-то насос барахлит… – задумчиво промычал отец, ковыряясь в оросительных форсунках. – Надо бы съездить посмотреть…

      Я замер на месте. Тащиться в горы – единственное место, где ледяные шапки создавали более-менее приличные запасы воды, мне совсем не хотелось. Мало того, что дороги нет и придётся трястись по кочкам, так ещё и по времени почти день пути в одну сторону. В прошлый раз мы с отцом ездили около пяти местных лет назад и, честно сказать, повторять в ближайшее время не хотелось.

      – Вдруг само как-нибудь уладится… – неуверенно пробормотал я, подходя поближе. Ненароком зацепил побег кукурузы и сжался под укоризненным взглядом отца. – Извини…

      – Давай до завтра подождём, а там посмотрим… – подытожил отец, прилаживая форсунку на место. – Может и правда кратковременный сбой.

      ***

      На следующий день вода пропала совсем. У нас, конечно, остались запасы, но хватило бы их в лучшем случае на несколько дней, да и то, если экономить. Отец сперва ворчал, а затем заявил, что нужно срочно выдвигаться, пока посевы не высохли. Я нехотя согласился и принялся помогать перетаскивать инструменты в трак. Когда всё оказалось внутри, отец выпрямился и замер, глядя на солнце.

      – Знаешь… – протянул он наконец. – Кому-то