Слово Вирявы. Анна Бауэр

пешком туды до-о-олго ведь!..

      – Иди-иди, отцу-то покажись хоть, заодно пузо растрясешь! – Трофимыч с усмешкой взглянул на Серегу.

      – Айда! – махнул рукой Серега. – Не прощамся. На обратном пути заглянем к вам, – подмигнул он и многозначительно щелкнул себе по горлу.

      – А ничего, что ты за рулем? – встрял Илья.

      – Дык на чаек, на чаек, скукотинушка ты моя, – успокоил Сергей.

      – Вы только смотрите на поляне пикник не устройте! – предупредил Трофимыч. – А то на Первое мая городские додумались – вот ураганы и начались, поди, из-за этого.

      Серега понимающе мотнул головой, а Илья лишь растерянно переводил взгляд с лесника на друга и обратно. Из последних фраз он понял не больше, чем из самых первых – сказанных на эрзянском.

      Минут пять шагали молча. Сергей только пыхтел и чертыхался, увязая сапогами в песке.

      – Про какого отца Трофимыч говорил? Я че-то не понял. – Илья решил взять быка за рога.

      – А чего тут не понимать? – Серега остановился и серьезно взглянул на Илью. – Дубовенок я. Только древний.

      Илья было открыл рот, да так и закрыл его, не сказав ни слова.

      – А Трофимыч, почитай, крестный мне, – продолжил Сергей. – Это он мамку мою на поляну отвел. Тогда туристами тут еще и не пахло. Тайком от отца, чтоб не отругал и не засмеял. Так что дубовый сын я.

      – Вот так новости… – тихо сказал Илья.

      – Эх, родится твой-то – типа брат мне будет! – Серега хлопнул его по плечу и засмеялся своим громким, глубоким смехом.

      – А чего не рассказывал-то?

      – Так ты не спрашивал! – невозмутимо ответил Серега и зашагал дальше.

      Илья только покачал головой и двинулся за ним.

      Чем дальше они шли, тем очевиднее становился урон, нанесенный лесу. То и дело приходилось перелезать через стволы вывороченных с корнем сосен и сломанных молодых березок.

      По пути они отбрасывали на обочину упавшие ветки и распиливали тонкие стволы, чтобы хоть как-то помочь Трофимычу и его зятю.

      – Вот природа побушевала… Как будто ее разозлил кто… – задумчиво сказал Илья.

      – Может, и разозлил. Слыхал, что Трофимыч сказал про пикник? На Священной поляне нельзя есть, не поделившись с лесом.

      – И ты в это веришь?

      – А как не верить? Мать моя вышла в восемнадцать лет замуж по большой любви, два года брака, а детей нет. По знахаркам ходила тайком. Отец-то фельдшер у меня. Он это все – ну, дуб с поляной – бабкиными сказками называл. Лекарствами лечить мать пытался, травами всякими правильными… А потом кто-то подсказал мамке про дуб. Она смелая у меня. Одна дорогу отправилась искать через чащу, никому ни словом не обмолвилась. Но далеко не ушла: тут же гнус летом. Комары с муху величиной, а она в платье. Руки-ноги голые. – Сергей хмыкнул. – Как набросилось комарье на нее, так она давай орать на весь лес. Ну а Трофимыч то ли грибы собирал неподалеку, то ли ягоды – услыхал. Думал, бабу убивают или насилуют. Продрался сквозь заросли к ней, весь исцарапанный