Слово Вирявы. Анна Бауэр

выудил из глубины чулана походный рюкзак, громыхнув старым медным тазом и чуть не разбив закатанную банку с помидорами. Потом взял с полки короткую ручную пилу, обмотанную тряпьем, и топорик в кожаном футляре, снял с крючка спальник, все вытащил в коридор.

      В домофон позвонили.

      – Ты, что ль?

      – Свои! Открывайте!

      Серега поднимался медленно. К двери подошел, тяжело дыша.

      – Вай, угораздило вас жить на четвертом этаже, – ругнулся он, утирая пот с красного лица. – Иринке-то, поди, тоже тяжело сейчас? Переезжай давай, Илья, а то высоко переться – страх!

      – Иринка у меня спортсменка! – во весь рот улыбнулся Илья и похлопал друга по широкой спине. – И тебе в спортзал пора. Сорока лет нет, а весь мокрый вон. – Он брезгливо отер руку о штанину.

      – Пельменями пахнет у вас – поди, свои, не покупные?[8] – Серега потянул ноздрями воздух и отдал Илье свою куртку.

      – Обижаешь, Сережа, сама лепила, сама морозила! – отозвалась из кухни Ирина.

      – Пряки[9] училась бы делать! Они-то уж – да-а-а…

      – Не до пряк теперь. Смотри, какое пузо у Иринки – почти как твое! – съязвил Илья, подталкивая друга на кухню.

      – Хорошо смеется тот, кто первым ест! Маслице сливошное есть у вас? – Серега тут же уселся за стол, заняв своим грузным телом не меньше половины кухоньки, и по-свойски начал накладывать в тарелку дымящиеся пельмени.

      – Свинина хоть?

      – Хоть поздоровался бы, свинина ты этакая! – со смехом сказала Ирина, пытаясь протиснуться между Серегиной тушей и холодильником к шкафчику с приправами.

      – Шумбрат[10]! – отозвался Сергей, уже жуя пельмень. – Свини-и-ина!.. Ну как там ваш дубовый сын-то поживает? Долго еще? – Он кивнул на Ирин живот.

      – Сын-то – пек вадря[11], как ты ни скажешь. В конце июля срок поставили. А вот дуб, говорят, того… – развел руками Илья.

      – Чего – того? – Сергей перестал жевать.

      – Журналюги вон пишут: то ли ураганом его свалило на днях, то ли молния в него попала в грозу, – вздохнула Ирина.

      – Да ну-у… – протянул Серега. – Врут! Стоял-стоял шестьсот лет – и прямо ветром его снесло. Надо съездить в Шимкино, посмотреть. Поди, не упал, а так – склонился маленько.

      Ирина с Ильей невольно улыбнулись.

      – Не шестьсот, а четыреста двадцать с хвостиком… Мы тебе поэтому и позвонили, Серег. Поехали прямо сегодня? Туда-обратно сгоняем, глянем сами. – Илья выжидательно посмотрел на друга.

      – А что? Погнали! Ирин, ты как? Отпустишь? У тебя тоже отгул, Илья, как я понимаю?

      Илья и Ирина утвердительно закивали.

      – Во-о-от, правильно! Чего на пару дней-то между майскими работать выходить… В этом году вообще хорошо – много выходных-то.

8

Автор исходит из того, что читателю уже понятна мелодичность речи эрзян и мокшан, и в дальнейшем, ради удобства восприятия, отказывается от маркировки длинных гласных, за исключением случаев, где особенности произношения можно принять за опечатку.

9

Пряки, прякинеть – эрзянские пельмени-пирожки с начинкой из свиного фарша. Подаются со сливочным маслом.

10

Здравствуй (эрз.).

11

Очень хорошо (эрз.).