Чай трех старых дам. Детективный роман. Фридрих Глаузер

вас, господин Баранов, – говорит господин Эльтестер невысокому, после чего все трое возвращаются к своим делам, которые обсуждали в задней комнате.

      К слову сказать, полиция довольно много знала о господине Эльтестере, но никогда не имела повода вмешаться. Пару раз устраивала обыски в доме, ничего не нашла. Каждый раз господин Эльтестер скалился, у него были желтые лошадиные зубы, и поэтому его улыбка казалась еще более вызывающей. Полиция подкарауливала его сомнительных клиентов, и тоже безрезультатно. Наконец она оставила господина Эльтестера в покое. Однако сегодня ей пришлось им заняться.

      Была половина одиннадцатого, комиссар Пьеви только что вернулся с перерыва на ланч.

      («Между прочим, этот проклятый английский журналист до сих пор не представился» – как раз размышлял Пьеви.) Тут ему сообщили, что дважды звонили из полицейского поста в верхней части Рю-де-Каруж, пять минут назад и только что. Пьеви запросил номер, расслабленно назвал свое имя.

      – Минутку, – раздалось в ответ. – Малан отошел, он стоял на перекрестке, хочет поговорить с вами лично.

      – Добряк Малан, – проворчал Пьеви.

      Мы еще помним Малана, крепкого уроженца кантона Во, с медно-рыжими усами, который обнаружил секретаря Кроули на площади Молар. Малан сообщает голосом, по которому заметно, что его обладатель взволнован:

      – Такое же, комиссар, такое же, как тогда, – заикается он.

      – Малан, – по-отечески обратился к нему Пьеви, – я не могу налить вам по проводам вишневой водки для успокоения, но скажите начальнику поста, пусть даст вам коньяк за мой счет. Может быть, тогда вам полегчает.

      – Уже, комиссар, два раза, – раздалось в ответ. Пьеви еще посмеивался, однако потом ему стало не до смеха. Похоже, Малан обрел способность дышать, и его речь стала связной, потому что комиссара охватило беспокойство, он перекинул через плечо бороду, так что она повисла за спиной, словно конец некрасивого шерстяного шарфа, его палец искал кнопку («Тревога!»), двое мужчин с треском распахнули дверь. Пьеви еще слушал, он прикрыл трубку рукой и скомандовал:

      – Две машины, четыре человека, фотограф, эксперт по отпечаткам пальцев, «судейским» я сообщу сам!

      Малан завершил отчет, Пьеви нажал на рычаг телефонного аппарата, набрал новый номер, коротко переговорил, новый номер, новый разговор. Через две минуты уехали заказанные машины. Появился бледный прокурор Филипп де Морсье, тонко чувствующий автор сонетов, с красными пятнами на щеках и каплями пота над бровями – настолько он спешил.

      Потом они стояли в маленькой аптеке. Жалюзи на витринах были опущены, в помещении полумрак, тяжелый запах реагентов. Единственный солнечный луч проникал через дырку в гофрированном стальном листе и падал прямо на посеревший лоб господина Эльтестера. Господин Эльтестер был еще жив. Им занимался судебный врач.

      – Отравление, – сказал он, – необходимо в больницу.

      Правый рукав господина