Цикл Игры… Книга 1. Кирилл Потёмкин

инался, обретал насыщенность, наливался эмоциями и переживаниями миллионов жителей громадного мегаполиса.

      Около станции метро, как и всегда, оживлённо словно размытыми фигурами в тумане, сновали люди. Голос человека, рекламирующего в наушниках очередную аудиокнижную тягомотину, перемежался с никогда не затихающим глухим рокотом пса Петербурга. Город как и всегда сварливо ворчал – жаловался на свою нелегкую судьбину какофонией многообразных звуков, сливающихся в единый информационный поток.

      Город сам по себе являлся зацикленной инфоматрицей, постоянно транслирующей никогда не прерывающийся событийный ряд. Я чувствовал эту энергию городского мегаполиса, впитывал её помимо собственной воли, пропуская через себя её излишки. Постоянный фон человеческого конгломерата как благостный бальзам успокаивал нервы.

      В последнее время происходило именно это удивительное явление, ведь раньше всё было наоборот. Город, будто ногтем большого пальца придавливая клопа, вгонял в стылую депрессию серыми буднями и кажущимся бесконечным пасмурным дождём. Редкие, как мне казалось, солнечные дни словно замыкали беспросветное полотно сущего, живым светящимся контуром, через который к сожалению не проходило ничего способное подвигнуть к свершению, к деланию внутренней радости, к созиданию самого себя.

      Теперь, стоило только мне появиться на улице и погрузиться с головой в инфоматрицу ворчливого пса, несмотря на погоду, внутреннее ощущение мироздания медленно начинало преобразовываться в лучшую сторону.

      Сквозь светящийся контур города, метеоритным дождём проникали флюиды перемен и возникало устойчивое желание просто жить!

      Жить в настоящем!

      Созидать сиюминутность и радостность происходящего.

      Насыщенная сверх меры архитектурными формами реальность размывалась «настроением» города.

      Раньше я не улавливал это «настроение», сейчас всё изменилось. Выходишь из квартиры, закрываешь дверь, и каждый оборот ключа «клик-клик» служит исполнением таинственного ритуала и приобщает тебя к житейской тайне бытия. Тайна так и остаётся вечно-неразгаданной, но приобщение чувствуется физически.

      Потом всё просто. На лифте спускаешься в другое место. В некое неквартирное подпространство, заранее подготовленное к твоему появлению, ждущее тебя с нетерпением, настроенное по погоде, но всегда застающее тебя врасплох.

      2

      Некоторое время назад.

      Деревня Коси́цы.

      Бес появился неожиданно.

      В одежде сидящего напротив меня брата, на его месте, там где он находился мгновение назад, внезапно возникла серая, с задымлением вместо лица, тварь. Глаза и рот – зияющие чёрные дыры. Нос отсутствует. Образ размыто плавает как марево от костра на холоде.

      Тварь будто улыбается и с хитрым торжеством смотрит на меня.

      Я вздрогнул.

      Конечно водоспиртового раствора на тот момент в моей крови было предостаточно, но белочка доселе меня не посещала.

      – Ну что, теперь поверишь в нас?! – произнесла тварь измененным мёртвым голосом, вовсе не похожим на напевный голос Николая. – Ты теперь нам принадлежишь с потрохами!

      Меня обуял первобытный страх, вся алкогольная хорохорь выветрилась, я не верил собственным глазам и ушам.

      – Ты кто такой? – испуганно проблеял я. – Ты, это, Николай?

      – Мы тебя теперь не отпустим! – злобно пригрозила тварь. – Мы никого отсюда не отпускаем! Это наше место, это наша территория! Смирись!

      Уже не помню как, я выскочил в морозную ночь и побежал.

      – От нас не убежишь! – проклекотало сзади.

      Впереди себя в непроглядной мгле я рассмотрел огонёк окошка, и батюшка несомненно там, решил я. Он неминуемо там, по другому и быть не может, и только он, служитель церкви, мой духовник, сможет меня защитить.

      Я обернулся и увидел семенящего позади брата. Брат весело улыбался.

      – Игорёк погоди, ну куда ты побежал? – насмешливо проговорил он своим естественным голосом. – Да постой ты! Остановись! Разбудишь ведь всю деревню!

      Неожиданно открывшееся второе дыхание вывело меня на форсажный режим и до монашеского дома я долетел птицей, вплотную приблизившись к мировому рекорду в беге на короткие дистанции по снегу.

      Дверь, на мою великую радость, оказалась открытой и я не встретив сопротивления устремился куда-то вправо и потом куда-то вверх по какой-то скрипучей лестнице, бесцеремонно разрывая пьяным топотом ног и рук тишину мирно спящего дома.

      – Батюшка, где батюшка, – громко возопивал я, как мотылёк прибавляя скорости движения и устремляясь на красноватый свет какой-то тусклой лампадки.

      Наверху, по обеим сторонам находились двери, вполне себе приличные, коричневого оттенка. Меня потянуло влево и я, распахнув первую по движению дверь, вломился в чью-то комнату. Сразу упав на колени, и неистово долбя толоконным лбом деревянный пол, я настойчиво возжелал лицезреть батюшку и немедленно, как можно быстрее, дабы демон