Дневники чудовища. Кристина Хачатуровна Кузикянц

уверен, ты смелая и боевая. Как насчет прыгнуть с парашютом?

      – О, нет! – Вера рассмеялась. – Не настолько.

      – Я тоже пока не решаюсь, – улыбнулся Тимур. – Может, начнем с малого? Полетаем вместе в аэротрубе?

      – Прикольно! – Ее глаза заблестели. Вера снова себя поправила: – Мне кажется, это более безопасно и интригующе.

      – Значит, договорились. В следующий общий выходной летим.

      – А ты уже пробовал? – спросила Вера.

      – Нет. Для тебя, как и для меня, это будет впервые. Хочу ощутить эти эмоции с тобой.

      – Я думала, мы пойдем на Клода Моне.

      – Не думал, что тебя это увлечет.

      – Ты так много про него рассказывал, что мне стало интересно… – Вера сделала серьезное лицо и начала, как ученица у доски, рассказывать выученный урок: – Моне – отец импрессионизма. Он прошел долгий путь от насмешек и нищеты до всемирного признания. Обожал свой сад в Живерни, его вдохновляли цветы, пейзажи, но и жен, детей он тоже рисовал. Был дважды женат. Первая жена умерла от туберкулеза, осталось двое сыновей. Вторую он взял с шестью детьми, но она потом тоже умерла. У него была катаракта на обоих глазах, даже после операций он не переставал рисовать. Некоторые его полотна стоят миллиарды. Его имя стало брендом, в честь него до сих пор называют рестораны, салоны красоты и многое другое.

      – Ты так внимательно меня слушала, – смущенно опустив глаза, сказал Тимур. – Значит, решено: пойдем на его выставку тоже.

      Он встал, сел рядом с ней на диванчик, обнял ее нежно.

      – Лисенок мой внимательный. Лисенок любит слушать, – сказал Тимур, смотря в ее зеленые глаза, поправляя локон, выпавший из прически.

      Они молча сидели в полной идиллии, их руки и ноги сплелись как ветви деревьев. Только посетители кафе, направлявшиеся в уборную, беспокоили Тимура. Мужчины всех возрастов, рас и мастей, проходя мимо них, не отводили масляных взглядов от Веры. Их даже не смущало, что девушка была не свободна и сидела не одна, они не скрывали своих грязных желаний. Сама Вера почувствовала волнение Тимура. Он больше не мог этого терпеть. Он оплатил счет и молча направился к выходу. Вера поспешила за ним.

      – Подожди, ты очень быстро идешь. Что случилось? Я что-то сделала не так?

      Он резко остановился. Она поравнялась с ним. Глаза их встретились.

      – Я должен… должен знать… Ты моя? – собравшись с духом, спросил Тимур.

      – Конечно, я твоя. Твой Лисенок, – гладя его по волосам, улыбаясь, сказала Вера.

      – Нет! Ты не поняла, Вера… – вздохнул Тимур. – Я должен понимать…

      Она все хорошо понимала.

      – Я твоя и только твоя, – ответила Вера и закрепила свои слова поцелуем.

      Вернувшись, на пороге дома Вера встретила удивленных мать и сестру. Марго посмотрела на часы: без пяти десять вечера.

      – Что-то случилось? Все нормально? – спросила Ника, переглядываясь с Марго.

      – Зашибись, сестренка, – с улыбкой сказала Вера.

      – Вот это да. Первый раз пришла вовремя, – сказала Маргарита.

      – Ты