Книги в моей жизни (сборник). Генри Миллер

«реальность», мы имеем в виду миф и легенду. Говоря о созидании, погребаем себя в хаосе. Мы не знаем, откуда пришли, куда идем и даже кто мы есть. Мы направляем парус к золотым берегам, мчимся порою, словно «стрелы вожделения», и прибываем к месту назначения, покрытые славой удачных свершений, – или попадаем в недоступную пониманию бесформенную груду, из которой была выдавлена сама сущность жизни. Но пусть нас не обманывает слово «провал», ибо оно неотделимо от многих прославленных имен, – это не что иное, как проклятие писательства и символ мученичества. Когда славный доктор Гаше[183] написал Тео, брату Ван Гога, что по отношению к Винсенту нельзя применить выражение «любовь к искусству», что в его случае речь скорее идет о «мученичестве» в искусстве, мы всем сердцем осознаем, что Ван Гог был одним из самых великолепных «провалов» в истории искусства. Точно так же, когда профессор Дандьё утверждает, что Пруст был «самым живым из мертвецов», мы сразу понимаем, что этот «живой труп» замуровал себя, чтобы обнажить абсурдность и пустоту нашей лихорадочной деятельности. Луч света из «убежища» Монтеня[184] прошел сквозь века. Книга «Конченый человек» Папини[185] привела меня в крайнее возбуждение и помогла мне изгнать из головы всякие мысли о поражении. Как Жизнь и Смерть, успех и поражение очень близки друг к другу.

      Наша великая удача состоит в том, что мы порой не можем правильно истолковать свою судьбу – до тех пор, пока она нам не откроется. Мы часто добиваемся цели помимо собственной воли. Мы пытаемся обойти болота и джунгли, прилагаем безумные усилия, чтобы избежать диких мест или пустыни (одной и той же), неотступно следуем за вождями, поклоняемся разным богам вместо Одного и Единственного, плутаем в лабиринте, летим к далеким берегам и говорим на чужих языках, принимаем чужие обычаи, условности и нравы, но при этом всегда движемся в направлении истинной нашей цели, до последнего мгновения сокрытой от нас.

      V. Жан Жионо

      Впервые я натолкнулся на сочинения Жионо в скромном магазине канцелярских товаров на одной из улиц Алезии. Дочь хозяина – дай ей Бог здоровья! – буквально навязала мне книгу под названием «Да пребудет моя радость». В 1939 году, после паломничества в Маноск[186] вместе с другом детства Жионо Анри Флюшером, тот купил для меня роман «Голубой мальчик», который я прочел на корабле, плывущем в Грецию. Я потерял оба этих французских издания во время своих странствий. Тем не менее почти сразу же по возвращении в Америку я свел знакомство с Паскалем Ковиси, одним из редакторов издательства «Викинг-Пресс», и благодаря ему познакомился со всеми переводами Жионо на английский язык – с грустью должен признать, весьма немногочисленными.

      Время от времени я поддерживал переписку с Жионо, который продолжал жить там, где родился, в Маноске. Как часто я сожалел, что так и не встретился с ним, когда посетил его дом, – он тогда отсутствовал, совершая пеший поход по провинции, описанной в его книгах с таким глубоким поэтическим

183

Доктор Гаше – близкий друг художника Ван Гога, умершего у него на руках. (Примеч. Е. Мурашкинцевой)

184

Луч света из «убежища» Монтеня… – По достижении 37 лет Монтень удалился в свое имение, устроив в замковой башне библиотеку, где написаны его «Опыты». (Примеч. Е. Мурашкинцевой)

185

…«Конченый человек» Папини… – Джованни Папини (1881–1956) – итальянский писатель, автор романа «Конченый человек» (1912), доносящего атмосферу духовного смятения в канун Первой мировой войны. (Примеч. Е. Мурашкинцевой)

186

Маноск – город в Провансе, родина Жана Жионо. (Примеч. Е. Мурашкинцевой)