Мрак и ужас на работе и дома. Сергей Тарасов

по спине холодный пот, слезы застилали глаза, но отступать было уже поздно. Я повернул немного ручку настойки, увеличил громкость до предела – почти до 5 ватт и когда услышал голос брата, сказал ему «привет». Лева тут же замолчал, и через несколько секунд спросил, «Серега, это ты?»

      У меня стоял комок в горле, слезы душили меня, но я выдавил в микрофон, что это действительно я. В моем смартфоне есть почти полувековые музыкальные записи моих друзей, которые давным-давно умерли. Я их иногда слушаю, но разговаривать с ними мне даже в голову не приходило. А здесь было совсем другое дело – я поздоровался с давным-давно умершим своим братом и получил от него ответ. Мои мозги не могли в это поверить, но пришлось с этим смириться.

      Когда мой первый шок стал проходить, беседа помаленьку наладилась. Я спросил у Левы, где он сейчас и где отец, с которым он несколькими минутами раньше беседовал, и попросил его объяснить, с кем я на самом деле общаюсь – с духом, или с голосом, который застрял в эфире.

      Лева объяснил, что он сам не знает. Тела как такового, у него сейчас нет, а общаться он может с любым человеком, который, как он умер. Это было для него проще простого – все люди, с которыми он был при жизни знаком, а потом тоже умерли, сохранись в эфире и поговорить он может в любой момент, с любым. Просто беседа с еще живым человеком, каким в данных момент я являюсь, у него еще не было, и я был первый, с которым у него это получилось.

      Мне пришлось объяснить Леве, что я собрал такой мощный передающий каскад, из старых радиоприемников, что могу, наверное, прослушивать эфир даже прошлого века. Он сказал, что слышал о таком, но никогда на практике не сталкивался. Потом я спросил, далеко ли батя, и можно мне с ними перекинуться парой слов.

      Оказалось, что мой отец слушал наш с Левой разговор и был уже в курсе происходящего. Я поздоровался, спросил, как он там, за порогом жизни, себя чувствует. Он ответил, что все хорошо, и он рад меня услышать – первого живого человека, а так он общался только с умершими.

      Я рассказал ему, что происходило со мной после его смерти, что сейчас я живу в его доме, забочусь о доме и огороде и все у меня нормально. Лодка, на которой мы с ним рыбачили на пруду, тоже стоит во дворе и мотор от нее все так же стоит в мастерской. Потом я узнал у отца, из чего сделал фундамент в бане, так как, по-моему, он начал разрушаться.

      Он меня успокоил, потому что фундамент был залит раствором, который был приготовлен на Визовском заводе, а отвалиться мог лишь тонкий слой штуратурки, которым был покрыт этот фундамент.

      Под конец я спросил у них, говорят ли они с моим дедом, мамой, или с моим старшим братом, теткой Александрой и остальными, умершими членами нашей когда-то большой семьи. На этот вопрос мне ответил Лева – он сказал, что собрать всех он просто не может, но согласен передать привет от меня всем.

      На этом мы с ним попрощались – я выключил всю аппаратуру, взял пачку сигарет и пошел осмыслить этот факт, что я только что побеседовал с моим братом и отцом, которые давным-давно