Цена за общество. Мария Кай

за воровство в Реликте суровы, сама знаешь. У них ведь полномочия почти безграничные. Сами решают, как наказывать таких, как мы.

      – И за это тебе ухо?

      Я всматривалась в его лицо, понимая, что за грубостью кроется что-то большее.

      Бордар усмехнулся, но в его глазах мелькнуло нечто зловещее.

      – Отрезали, да. Даже суда не было, только пара минут допроса – и нож. Им все равно, кто ты, что ты, виноват или нет. Главное, пойман. Законники здесь как звери голодные. Их слово решающее. Не шутят они с такими, как мы, и ты уж знай, что в этой жизни тебе ничего просто так не дадут.

      Я замолчала, раздумывая над его словами. Законники были обычной частью нашей жизни. Мы старались обходить их стороной. Каждый знал, что они имеют полную власть над судьбами людей, и это всегда пугало. В этот момент мое предстоящее Посвящение казалось еще большим капканом.

      – Волнуешься? – тихо спросил Бордар.

      – Ты же знаешь, что мне все равно. Я иду туда ради Кейси. Так бы давно ушла с тобой за купол, – холодно ответила я.

      Хотя на самом деле огонь давно пожирал меня где-то между ребер. Я всей душой не хотела того, что должно произойти в ближайший день, и уже придумала план, как мы с Кейси станем самыми успешными барахольщиками Реликта. Но чуда не произошло. В двенадцать лет на меня обрушилась неизбежность уготованного мне Реликтом будущего.

      – Все будет хорошо, Тали, – прошептал Бордар.

      Я замерла от слов старика. Он называл меня по имени, когда был не в духе или когда хотел от меня поскорее избавиться. Мне стало не по себе, но я не успела ничего ответить, как Бордар резко выдернул руку из коробки и произнес:

      – Попалась, вторая! Так и знал, что сохранил обе. – В руках Бордара была маленькая розовая бусина с перламутровым отливом.

      Он смотрел на нее, и почти беззубым ртом широко улыбался, будто нашел самое долгожданное сокровище, ну, или съел огромную порцию мясного гуляша, что было даже лучше.

      Я молча таращилась на старика, не понимая восторга от обычной бусины. Он повертел ее в сморщенных пальцах, а потом тихо произнес:

      – Это конк – очень редкая жемчужина. Мои предки были ныряльщиками. И однажды нашли это. – Он протянул мне бусину, и я ощутила ее прохладу на ладони, – Приглядись внимательнее. Что видишь?

      Я поднесла ее к глазам и увидела внутри россыпь искрящихся трещин. Они переливались разными оттенками розового, фиолетового, голубого.

      – Было трудно ее раздобыть. Такие попадаются крайне редко, одна на двадцать тысяч. И мои предки могли бы разбогатеть, продав конк, но решили сделать эту бусину символом удачи и передавали от отца к сыну. – Старик тяжело выдохнул. – На мне, как ты понимаешь, эта традиция и закончилась.

      Я знала, что у него нет семьи. Это был его выбор, так он всегда говорил. Одноухий часто спорил с Кейси о необходимости семьи. Та убеждала, что на семейных ценностях держится наш Реликт, цитировала учебник семейной жизни, что наша задача – продолжить наследие человечества. Бордар всегда лишь громко хохотал