Ты, главное, пиши о любви. Марина Москвина

как святые», – достаточно, не надо потом: «очеловеченные».

      Каратэ и кимоно – слишком. К чему сравнивать все со всем, это ж ведь изюминка – метафора. На ней не получится, оттолкнувшись от берега, – пуститься в серьезное плавание, это не паром, а кленовый лист осенний.

      Паром или мост – это сюжет. История. Именно рассказывая ИСТОРИЮ, мы – то там, то тут, как бисеринки или блестки – роняем метафору.

      История вообще имеет ни с чем несравнимую силу, а звуки, запахи, краски – наша палитра, кисточки, мастихины – инструменты, которыми мы работаем.

      Потом: не стоит, сооружая рассказ, простодушно раскрывать карты: мол, вот, у меня в дневнике такие записи. Вворачивай, пускай в дело, к чему «шить белыми нитками», когда это узелки с исподу.

      И – воздуха, воздуха! Прореди, как морковку!

      Я в городе Петропавловске-Камчатске. И предо мной курится Аввачинский вулкан.

      Обнимаю – твой Везувий.

      2008 год. Весна

      Единственное средство от любви – любить еще больше.

Генри Дэвид Торо

      3 марта

      Бугрово

      Юля – Марине

      Алексей, конечно, вскружил мне голову!

      Гитара его – завод Перхушково, и струны для нее он сделал сам из проводов немецкого телефонного кабеля (с войны). Вот гитара! Алексей хорошо играет на ней, не то, что я. На стене блесны, латунные, тяжелые, медные. Во дворике на столе кувшин с букетами по временам года: летом – донник.

      Перебираем струны и блесны…

      Алексей берет гитару, поет:

      Помнишь ли, милая,

      Ветви тенистые,

      Ивы над самым прудом.

      Там, где струились

      Ручьи серебристые,

      Там, где мы были вдвоем…

      А Валентин Анатольевич, художник с поляны Поэзии, любит романсы Смольяниновой, как она поет «Троечка мчится…» очень-очень тоненьким голоском. Еще ему нравится песня «Ах, боже мой, что делает любовь…», которую Смольянинова пела так, как ее научили бабушки. Например, она вместо «кусты сирени» произносила «кюсты», и тогда получалась строчка: «среди кюстов сиреневых полей…».

      Ты молод был, и я красой сияла,

      Я думала, ты вечно будешь мой.

      Но все прошло, любовь наша увяла,

      Ты разлюбил и стал совсем чужой…

      Между этими строчками – моя жизнь.

      7 марта

      Бугрово

      Юля – Марине

      Марин! Планирую март пожить здесь – встретить весну. Посмотреть, как уходит лед, ручьи, половодье, оттепель, оттаявшие круги у деревьев.

      Немного пугают вечера. Я ведь живу как настоящий отшельник – одна во всем доме. К Але хожу только в гости. А так – слушаю шебуршание котов на чердаке (если это коты, господи).

      Очень я любила и люблю ночные прогулки по деревне. Я и из Савкина возвращалась поздно, в темноте. Но когда снег, все видно. Обиде ть меня, вы не волнуйтесь, Марин, тут никто не обидит, ведь я Пушкин (ну или, по крайней мере, Антон Дельвиг – и главное, что барон!).