Крымские рассказы. Василий Решма

куполообразная гора Коба-Кая, и в основании ее, прямо у кромки моря, природа создала грот, впечатляющий своими размерами и мрачноватой живописностью. В этом гроте, до постройки винных подвалов, Голицын хранил виноматериалы и принимал порой гостей, предоставляя им на дегустацию вина из своей коллекции. И предание гласит, что однажды в числе его гостей был сам Федор Иванович Шаляпин, и он по просьбе князя дал концерт, наполняя подсводное пространство раскатами своего удивительного голоса. Грот обладал прекрасной акустикой, и голос первого российского певца той эпохи приобрел необыкновенно волнующую тембровую окраску. Да и Федор Иванович в тот вечер был в ударе, и его пение произвело и на слушателей, и на самого князя впечатление незабываемое. После того концерта и закрепилось за гротом название – Шаляпинский. Не могу ручаться, так ли все было на самом деле, но когда в 69 году я впервые попал в Новый Свет, грот назывался именно так. Мы тогда из под Планерского махнули в Новый Свет на воскресение на попутках небольшой студенческой компанией. Не помню, на чем ехали наши девчонки, но нас с Бобом подобрал молоковоз, направляющийся в Судак. Новый Свет поразил нас тогда своей красотой. Мы добрались туда лишь под вечер, и провели ночь на мысу, разделяющем море на две бухты. Слева была бухта Синяя, а справа Голубая. Не помню, как и на чем мы спали, но помню, что одна из наших подружек до утра не сомкнула глаз. Так взволновала ее эта необычная красота. Так что я еще не крайний рубеж в романтическом восприятии мира, встречаются души более утонченные и впечатлительные.

      Через несколько лет я пришел в Новый Свет пешком из Алушты. Правда, в то утро меня нечаянно подвезли. Я брел по пустынному шоссе вдоль моря, как вдруг около меня остановилась парадно сияющая «Волга». Из нее выглянул моложавый мужчина благообразной наружности и любезно предложил меня подвезти. Я подумал и сел в машину. Этот радушный незнакомец оказался секретарем одного из райкомов Крыма. Он со своим шофером ехал куда-то по служебным делам. Я, вероятно, был ему любопытен. Он живо начал меня расспрашивать, – куда это я и зачем иду? Как это ни покажется странным, но мой краткий рассказ о себе его восхитил и привел в мажорное настроение. Он даже как бы позавидовал мне: есть же люди, свободные как птицы! Я запомнил этот этюд, вероятно, потому, что от секретаря излучалась искренняя благожелательность, он был бескорыстно рад за меня и рад был мне помочь, посоучаствовать в моей влекомой романтическими грезами жизни. Там, где дорога, уткнувшись в крутые хребты Новосветского амфитеатра, делает крутой разворот и, огибая его, скрывается в лощинах гор, мы с ним расстались. Я вышел на пустынный берег. Вокруг не было ни души. Бледно-голубая гладь моря набегала на бесконечный галечный пляж шелестящей волной. Воздух был упоительно свеж и прозрачен. Прямо передо мной возвышались причудливые скалы мыса Караул-Оба. За ним лежал Новый Свет. Меня буквально распирало от беспричинной радости, мне хотелось петь и плясать. – Да, я свободен, я могу лететь вслед своей мечте. Сладостнее этих дней в моей жизни