Тайна мертвого ректора. Книга 2. Виктор Дашкевич

нашли. Но ментор строго проверяет причину отсутствия, просто так не пойти нельзя.

      – Он поет? Серьезно? Ну и ну, – удивился Кузя. – И что же, это настолько плохо?

      – О нет, поет ментор отлично, – вмешался Афонсу, – у него абсолютный слух, замечательный голос и в качестве аккомпанемента – лучшие музыканты Академии. Кроме того, сто лет назад он сожрал одного очень известного фадишту: тот серьезно заболел, и король пожелал сохранить его голос в веках. Но… понимаешь ли, в начале выступления ментор всегда исполняет несколько фаду собственного сочинения. И вот они… не очень хороши.

      – Афонсу! Они ужасны! Просто кошмарны! – застонал Хосе. – И самое главное – к каждому концерту он сочиняет новые. Невозможно даже подготовиться к тому, что тебя ждет! А сидеть во время всего выступления надо с восторженным и одухотворенным лицом!

      – Ого… – Кузя распахнул глаза, – разве бештаферы умеют сочинять стихи?

      – Не умеют, – вздохнула Ана, – но ментор Педру считает иначе.

      – Это отличная тренировка самообладания для колдуна, – Афонсу попытался состроить серьезное лицо, но у него не получилось. – Не слушай Хосе. Он в прошлый раз не сдержался и рассмеялся прямо во время песни. Теперь ему стыдно и он опасается последствий. Как ты понимаешь, ментор Педру видит каждого зрителя и все запоминает.

      – Да как можно было не заржать после строчки «Нос моего корабля разбило о твою корму», исполненной с таким надрывом? У тебя самого слезы из глаз потекли!

      – Слезы могли потечь от восхищения. А вот твой смех – точно нет.

      – Есть отличный способ, – заговорил парень, что хотел вина. – Надо просто думать о предстоящем зачете у ментора, и тогда вообще не смешно.

      В ответ на его слова все присутствующие захихикали.

      – А мне жаль ментора Педру, – неожиданно сказал Серхио. – Ему даже цветы никто не дарит. Хотя вторая часть его выступления, когда он поет общеизвестные фаду, вполне того заслуживает.

      – Потому что все пытаются отойти от первой, – хмыкнул Хосе.

      – Иногда дарят, – Ана пожала плечами, – у него немало поклонников. Хотя я всегда подозревала, что это бештаферы под прикрытием. Но лично я хожу на его выступления с удовольствием. Его стихи настолько плохи, что это, пожалуй, даже гениально.

      Кузя ничего не ответил. Он не очень понял, что смешного в строчке про разбитый корабль. Он видел океанские волны: на таких не то что нос сломать, а в щепки можно запросто разбиться, если корабли столкнутся. Ему даже стало интересно, про что песня. Наверняка про пиратов.

      Но вслух Кузя ничего говорить не стал. Возможно, он не понимает чего-то, что отлично видят и понимают эти люди. Тем более как раз принесли еду, и куски мяса действительно оказались огромными. А столовые приборы – из самой обычной нержавейки.

      Когда с обедом было покончено, члены республики, еще раз поздравив новичка, начали расходиться по своим делам. Афонсу, допив сок, тоже поднялся и сказал:

      – Надо бы тебе город показать. А то спросят у тебя про Кошачий переулок, а ты