Предатель в красном. Эш Хейсс

его худое, изящное тело, брюки и пиджак хоть немного, но добавляли мужественных объемов, которых у Мартина никогда не было. Желтую брошь в виде солнца двенадцати лучей он тоже не забыл – она всегда красовалась на жабо.

      Помолившись на солийское солнце, вопреки запрету Кампуса о вере в солнце шести лучей, и прихватив помятые документы, Мартин в спешке покинул квартиру. Он отставал от расписания на три минуты!

      Охранный пункт главного штаба с горем пополам барьер-сенсор преодолел. Спешно пробегая весь первый этаж, он старался не задеть голубые кучки дежурных смотрителей центрального района. Эфилеаны зевали и то и дело поглядывали на часы: как и всегда, желали побыстрее сдать отчетность и передать пост.

      Среди разговоров Мартин услышал упоминание о Кайле. В толпе обсуждали, что темный информатор давно не наводил порядок в подполье, поэтому отбросы белого общества распоясались – накачанные химией, они стали все чаще появляться на девственных улицах Кампуса и нарушать общественный покой.

      Сенсор хорошо знал древнего информатора, как и его одноглазого дружка Сейджо, но отношения Мартина и Кайла нельзя было назвать дружескими или даже приятельскими: каждый раз, когда сенсор и ночнорожденный пересекались, их разговор начинался с издевок и заканчивался перепалками. Когда Мартин услышал, как об информаторе отзывались смотрители, на его лице проскользнула легкая, никому не заметная злорадная ухмылка.

      По пути в свой кабинет сенсор заглянул к коллегам поздороваться. К Дону заходить не стал. Не сегодня. Он не хотел с ним разговаривать после их последней тренировки.

      «Старец не узнает о побочных действиях сенсорики. Я – идеальный барьер-сенсор. Лучший в Кампусе, – так он твердил себе из раза в раз. – Сегодня у меня самый обычный день. Я не видел никаких странных снов. Не блевал с утра кровью у раковины. У меня нет галлюцинаций. Я не шатался, поднимаясь на шестой этаж. Сегодня самый обычный день!»

      Закончив круг приветствий, сенсор услышал звонкий голос с конца коридора:

      – Мартин! У нас опять проблемы с расчетами, – а затем эфилеан уже чуть тише возмутилась: – Опять этот барьер опаздывает!

      Мартин не любил, когда к нему обращались «барьер», ведь он обладал и побочной силой – сенсорикой. Все беловолосые эфилеаны имели барьерскую силу и, по сути, являлись барьерами. Но лишь единицы обладали сенсорным даром. Потому Мартин предпочитал обращение «сенсор», но возмущаться не стал.

      После помощи крикунье из соседнего отдела Мартин поспешил на тренировку барьерской силы.

      «И зачем сенсору это нужно?» – так он думал в детстве ровно до того дня, как его чуть не раздавил барьер двоюродного брата за то, что Мартин съел его джем.

      С того дня нелюбимые тренировки он посещал без пропусков.

* * *

      Мартин тренировался с другими сенсорами. Так как сила чистых барьеров была в разы больше, чем у сенсоров, их пришлось разделить.

      В группе преемник Дона не входил в число отстающих, но и до лидирующих позиций ему было