Заброшенный скит (издание второе, исправленное). Александр Тимофеевич Филичкин

старичок помахал уставшим солдатам на прощание рукой, шагнул к узкой речке и мгновенно исчез в прибрежных кустах. Он растворился меж голых ветвей, словно таинственный леший.

      Машина тронулась с места. Следом за ней затарахтел «Беларусь». Вместе со всеми, Глеб скоро примчался в «любимую» военную часть. К своему удовольствию, солдаты успели к наступлению ужина. Они быстро поели, вернулись в казарму и в назначенный срок, отправились спать.

      Конец той недели прошёл точно так же, как первый день, проведённый солдатами на старом польском погосте. Бойцы снимали добротные памятники и тяжёлые надгробия из камня. Взяв в руки лопаты, они выкапывали большие гробы, обитые толстой оцинкованной жестью, отвозили их подальше от речки и зарывали в новых местах.

      Всё это время, рядом с мотострелками находился товарищ Бжезинский. Тут же крутился и ветхий мужчина. Он оказался местным смотрителем данного кладбища и рассказал Глебу Прохорову историю одной из многих могил.

      По словам старика, в ней была похоронена очень красивая молодая полячка, сосланная, как враг народа, из западного города Львова. Суровые зимы и крестьянские бытовые условия оказались невыносимыми для хрупкой весьма избало́ванной женщины.

      Ведь до переселенья в Сибирь, она жила в огромном дворце, что твоя госпожа. У неё было множество слуг и всё остальное, что пожелает душа. Здесь же ей приходилось ютиться в обычной избе, полной чужого народу.

      Плюс ко всему, нужно было всё делать самой: готовить, стирать, работать в огороде и поле. Скоро она тяжёло заболела. Без пригляда врача, женщина очень быстро угасла и тихо скончалась.

      До прихода во Львов нашей власти, её высокий супруг служил ювелиром и продавал драгоценности различного рода. Причём, как говорили поляки, торговал золотишком в очень крупных размерах. Мужчина боготворил свою даму, но даже его пылкие чувства не сумели помочь несчастной панны́чке.

      В ходе её похорон безутешный вдовец наклонился к покойнице. Он взял её правую руку, поцеловал и, незаметно для всех остальных, надел на запястье широкий браслет. Украшение было из золота, выглядело очень тяжёлым, и его украшали драгоценные камни.

      Поверх этой цацки супруг натянул рукав богатого платья. Произошло всё настолько стремительно, что это заметил лишь тридцатилетний крестьянин, стоявший недалеко от могилы. Он жил в соседней деревне и его вместе с соседом наняли чернорабочим для погребения женщины.

      Двое местных людей быстро приколотили крышку гвоздями. Увесистый гроб обвили верёвками, с огромным трудом сдвинули с места и, опустив в глубокую яму, забросали песком. Закончив работу, они убрали лопаты в сторонку, уложили большое надгробие, а сверху поставили каменный памятник с вычурной надписью.

      – Прошло, почитай что, полвека, – сказал Глебу печальный старик: – а этот тяжёлый браслет всё никак не идёт из моей головы. До сих пор не пойму, как ювелир смог сохранить такой крупный драгоценный предмет?

      Ведь их же постоянно шмонали: