Тугие узы. Эвилина Миллер

над головой бурлацкой петлей. Прядь волос упала ей на лицо, и она трясла головой, чтоб её убрать. Я убрал прядь, а потом накрутил её волосы на руку. В этот раз я не использовал кляп, поэтому слышал её дыхание и постанывания. В какой-то момент она начала сжимать меня ногами и раскачиваться вперёд. Я не понимал, что именно чувствую, но осознавал: она не сопротивляется, она принимает, а может быть, даже отвечает. Я вошёл во вкус, пот струился у меня по спине, она выгибала спину и подтягивалась. Когда всё закончилось, я отступил, тяжело дыша. Её глаза были полуприкрыты, лицо покраснело, но на нём не было страха или боли. Она выглядела умиротворённой.

      – Скажи, – начал я, когда всё закончилась, но она ещё продолжала висеть, – почему ты так себя ведёшь?

      – Как? – непонимающе спросила она, раскачиваясь на тросах, как на качелях, раскрасневшаяся и растрёпанная.

      – Как будто ты сама этого хочешь.

      – Меня это возбуждает, – ответила она после небольшого молчания. – Но раньше я таким не занималась. Я и не знала, что это может мне нравиться.

      – Я запрещаю тебе так себя вести! Я решаю, что тебе делать! – не выдержал я.

      – Разве я могу управлять тем, что чувствую? – спросила она с полуулыбкой.

      Я не разбирался в этих женских играх и не хотел, чтобы из меня делали посмешище.

      – А может, ты пытаешься меня обмануть? – насторожился я. – Откуда я знаю, что ты не притворяешься? Ведёшь себя так, чтобы втереться в доверие. Но можешь не стараться. Это ничего не изменит.

      – Поверьте, я сама не ожидала от себя такого, – ответила она обиженно. – Я не для вас стараюсь, а для себя.

      Такой ответ привёл меня в замешательство. Я не совсем понимал, что она имеет в виду, но не стал разбираться, потому что почувствовал неловкость. Ладони вспотели, я пожалел, что задал ей этот вопрос.

      Разговор её, кажется, расстроил, но я не был уверен. Её мысли мне неведомы. Я отвязал верёвки, снял тросы с потолка.

      – Ладно, на сегодня всё, – сухо сказал я, собираясь уходить.

      – Вы куда-то торопитесь? Я очень хочу есть. И мне нужны некоторые вещи…

      – Какие ещё вещи?

      – Ну шампунь, расческа, зубная щетка, паста, – перечислила она грустно. – Вам бы было приятно, если бы я привела себя в порядок?

      На секунды в памяти всплыли её фотографии из видео. Теперь она была совсем не похожа на ту девушку: лицо осунулось, появились тёмные круги под глазами, волосы спутались. Однако взгляд был по-прежнему мягким, как на фото, а не запуганным. Но такие, как она, никогда не снисходили до меня со своего олимпа. Так что хорошо, что я сбросил её с него. Теперь она ниже плинтуса. Моя месть работает.

      – Что скажете? – настаивала она. – Если не сложно, принесите еды.

      Она говорила со мной так просто, как будто я обычный знакомый. Из-за слегка задранных вверх уголков губ и больших глаз её выражение лица казалось наивным и даже милым.

      – Да, еду я принесу, – кивнул я, – но вот остальное… Мне некогда всё это искать.

      – Может, когда будет время? – торопливо спросила она.

      – Посмотрим.