В омуте тьмы. Butterfly

мгновенно оживилась, её глаза заблестели любопытством.

      – Какое?

      – Это касается нашего разговора с моим дедушкой. – произнёс я, делая паузу, чтобы понаблюдать за её реакцией. – И это также поможет решить вашу проблему с бывшим.

      – О… – выдохнула она, удивлённо приподняв брови. – Интересно… Но можно я сначала побуду с дочерью и… успокою маму?

      – Конечно. Они могут занять свободную комнату рядом с вашей спальней.

      Кивнув Камилле, я развернулся и направился к себе, оставляя за спиной шумные перепалки ирландского семейства. Гул их голосов постепенно затихал, но в воздухе всё ещё витала атмосфера напряжения.

      В моей спальне, несмотря на распахнутое окно, всё ещё ощущался едва уловимый аромат Камиллы. На кровати лежал раскрытый ноутбук, за которым она работала. Я аккуратно захлопнул его и убрал на столик у окна, восстанавливая привычный порядок.

      Я взял из шкафа чистую рубашку и брюки, желая избавиться от навязчивого запаха склада с его смесью сырости, пыли и едкого аромата контрабандных веществ, который всё ещё преследовал меня. Затем отправился в душ. Ледяные струи воды обрушились на меня, смывая с кожи не только фантомные запахи, но и, казалось, саму усталость, накопившуюся за день.

      Но покой, как и всегда, длился недолго. В голове вновь всплыли язвительные слова Кирилла:

      «Ты, наверное, уже забыл, что такое секс и какого это чувствовать, когда губы девушки обхватывают твой член. Или какой это грёбаный рай, когда женское влагалище выжимает из тебя всё до последней капли спермы».

      Я сжал веки, пытаясь отогнать эти мысли, запихнуть их обратно в тёмные глубины подсознания, но они, как надоедливые мухи, продолжали кружить в моей голове, жужжа назойливым роем, разматывая тугой клубок из воспоминаний и подавленных желаний. И снова перед глазами, словно на киноэкране, начали появляться образы Камиллы – её пышные формы, обтянутые тонкой тканью блузки, её вызывающий взгляд. Я почувствовал, как напрягаются мышцы живота, как мой член просыпается, наливаясь тяжестью, под струями холодной воды, которая должна была остудить, но лишь разжигала пламя во мне.

      В памяти яркой вспышкой, всплыло воспоминание о нашем поцелуе прошлой ночью. Оущение её губ на моих вернулось с новой, почти невыносимой мощью, будоража кровь и разжигая пожар в жилах. Не в силах сдержаться, я прикоснулся к своему напряжённому члену, и пальцы сами собой начали медленно поглаживать твердеющую плоть, подчиняясь ритму, диктуемому внезапно проснувшимся желанием.

      Каждый вдох отдавался в груди тугим, болезненным узлом, каждое движение руки усиливало жар, растекающийся по телу обжигающей лавой. Я пытался отогнать эти образы, смыть их ледяной водой, стереть из памяти, но они, словно наваждение, вновь и вновь возвращались, дразня, искушая, нашёптывая обещания запретного наслаждения.

      В своих фантазиях, которые больше походили на галлюцинации, я не церемонился. Я грубо сорвал с неё тонкую блузку, обнажая полную тяжёлую грудь. Жадно впился губами в её соски, чувствуя, как они твердеют, набухают