Это моя дочь. Ирина Шайлина

данные. Она может надеть парик. Может переодеть ребёнка мальчиком. Смотреть нужно всех.

      Сам еду на главную магистраль, в гущу событий. Последние два километра иду пешком, вдоль ряда машин – пробка и правда знатная. Снег у обочины вязкий, ноги проваливаются глубоко, ветер задувает под пальто. Но я не чувствую холода, я полностью погружен в свои мысли. Звонок телефона едва вырывает меня из них.

      – Есть. Женщина и девочка. В машину не лезли, только фонариком посветили проходя мимо, чтобы не спугнуть. Но точно она, я же видел её, я следил за её домом. Двадцать третий километр, почти у самого моста.

      Смотрю вперёд – где-то там темнеют арки моста. Близко. Дальше бегу, плевать уже на снег. Людей в форме вижу тоже издалека, меня ждут, машут мне светящиеся в темноте жезлом, указывают на нужную машину. Подхожу и рывком открываю дверь, они не ждут, не заблокировано даже.

      – Это просто пробка, – не успевает прервать разговор с девочкой Ольга. – Скоро мы уже поедем…

      Вот потом замирает. Оборачивается ко мне. Глаза округляются от страха, тянется обнять ребёнка.

      – Не скоро, – бросаю слова я. – Приехали. Выходите из машины.

      – Нет, – категорично отвечает она и смотрит на водителя.

      Тот втягивает голову в плечи и старается быть незаметным, от него она помощи не дождётся.

      – Это моя дочь, – устало говорю я.

      – Я никогда с вами не спала!

      Пытается отстегнуть ремень, но паника плохой помощник, пальцы её не слушаются. Девочка начинает плакать от страха, как мне жаль её, как я ненавижу Ольгу за эту сцену!

      – Я бы не стал с вами спать, – даю знак и мои люди окружают машину в кольцо. – Никогда. А ребёнок мой и сейчас я её заберу

      Глава 10. Ольга

      Дашка плакала. Не громко даже, тихо, но… Отчаянно? Да, наверное так. Словно понимала, что назад пути нет. Сейчас будет страшно. Сейчас все бесповоротно изменится навсегда. А самое жуткое – помешать этому не возможно.

      Дашкин плач мешал мне думать. Разве можно думать о чем нибудь, когда рядом плачет твой ребёнок? Мысли только одни – защитить. А как, позвольте спросить, если темно на улице, дорога, а вокруг машины стоят мужчины? Молча стоят, глаза тёмные, на меня не смотрят даже. Но уйти не дадут, это я понимаю чётко. Водитель, которого мы долго ждали на морозе, который только недавно, только вот пятнадцать минут назад принял у меня деньги за оплату пути, усиленно делает вид, что вообще ко мне никого отношения не имеет. Вообще не понимает, как я попала в его автомобиль.

      – Всё хорошо, малыш, – натужно улыбаюсь я Дашке. – иди к маме скорее.

      Она всхлипывает протяжно тянется ко мне всем телом. Подхваю её лёгкое тельце, сажаю к себе на колени. Трясётся. Главное защитить, не отдать никому. Мы вдвоём справимся. У нас всегда получалось, все эти годы.

      – Выходите, – утомленнно говорит Шахов.

      В его голосе усталость и толика брезгливости. Ему противно иметь со мной дело. Можно подумать я от ситуации в восторге. Я ненавижу его. Ненавижу кажется так сильно, как не ненавидела ещё никого. Даже