.

и загадать желание. Любое. И сбудется.

      Фу-у-ух… То есть звезда мне не померещилась? Какое облегчение.

      – А у меня зачет завтра, – решила пожаловаться первая голова, – мастер Ли обещал из школы выгнать, если не сдам. Отец с меня тогда шкуру спустит…

      Я сочувственно кивала, только вот холодеющий от страха комок синих перьев было жальче нерадивого ученика… Да и талантлив дух. Такую красоту улыбками вырастил.

      – Удрал давно… Как вы шуметь стали, в той стороне звездочка на ветке и мелькнула.

      Меня попытались взглядом убить. Бесполезно. Недоумертвия стойки к подобным вещам.

      – Раньше сказать не могла, малохольная? – зло прошипел парень.

      – Только вспомнила, – вернула ему любезность, искренне желая парню провалиться завтра на зачете. Не люблю халявщиков.

      – Вот же… ты… – задохнулся он от возмущения, но приятель его оборвал:

      – Оставь ее. Лучше пошли у озера проверим. Слышал духи любят там собираться.

      Злой взгляд напоследок. Треск сломанных веток. И снова тишина.

      Первым несмело подал голос колокольчик у моих ног, за ним зажурчали-зазвенели собратья и даже светить ярче стали. Ну точно рассыпанные по серебру хрустальные звезды.

      – Они ушли, – сказала мягко, и комок перьев под боком потеплел, зашевелился.

      Я отогнула полу халата, помогая выбраться птицу.

      Дух расправил крылья, рванул куда-то, потом устыдился, вернулся, сел на соседнюю кочку.

      – Тебе тоже пора, – произнес он с намеком, ревниво смотря, как я провожу ладонью по траве. Ближний колокольчик потянулся, наклонился ко мне, и я осторожно коснулась его прохладных лепестков. Дух аж захрипел от негодования.

      – Про звезду правда? – спросила. Любопытно же…

      – А тебе надо? – сердито спросил нахохлившийся дух. Он явно мечтал, чтобы я убралась с его драгоценной поляны.

      – Сама не знаю, – призналась честно. Мысли вроде шустрее бегать стали, но с соображением все еще проблемно.

      – Вот дурная! – взорвался негодованием дух. – «Не знает она», – едко передразнил он. – Память обрезана, душа в теле еле держится. Не зацепишься, как наказание отрабатывать станешь? Тебе и одной звезды мало будет… Так что, давай, тащи, ущербность человеческая.

      На «ущербность» я не обиделась. Было интересно другое:

      – Тебе не больно будет?

      Дух глянул так, что я себя глубоко нездоровым человеком ощутила.

      – Щекотно, – огрызнулся он. Потом посмотрел на меня, оценил степень нездоровости и смягчился: – Если добровольно, вреда не будет.

      – А почему… – начала я, намереваясь спросить об обрезанной памяти, душе и наказании.

      – Тащи я сказал! – рявкнул дух, подлетая и садясь мне на колени. Грозный какой! И не скажешь, что птах.

      Я протянула руку, коснулась перьев на пузике и те пропали под нажимом, а пальцы провалились в пустоту.

      Там было холодно и пусто. И моя рука ушла куда-то по локоть… Мурашки побежали по коже. Мысли застопорились, отказываясь осознавать происходящее.

      Потом пальцы