Джон. Том Фалько

владельцев казино в городе и пригороде, устроив тем самым войну, которую будут называть в дальнейшем «Денежной». Каждодневные перестрелки и драки, известия об убийствах во всех газетах и по телевизору, все это превратилось в какой-то немыслимый гангстерский переполох. Почти в каждой разборке я, по несчастному стечению обстоятельств, оказывался в первых рядах. Все это привело к тому, что я оказался в безвыходном положении. Босс повесил на меня задолженность в несколько сотен тысяч долларов, посчитав меня предателем. Бывшая жена, узнав о том, чем я занимаюсь, уехала из города, опасаясь за детей, а родители, хотевшие, чтобы я был прилежным гражданином и думавшие, что у меня все развивается в аналитике, не ожидая от меня таких поступков, перестали со мной общаться, поддержав мою бывшую жену. Единственным выходом для себя я нашел армию. Опасность, которая преследовала меня в обычной жизни, никуда не денется, но при этом я буду не преступником для своей страны, а героем.

      Вьетнам, 1967. День моего рождения. Я вспоминаю, как 13 лет назад в этот день, я пришел в «Золотой ястреб». Помню счастливые глаза родителей. А сейчас в этой невыносимой жаре, бьюсь с азиатами, как когда-то бился мой дядя с японцами. Дядя Джек… он был моим лучшим другом, рассказывал мне много историй о войне, научил меня многим вещам в жизни. Вчера мой взвод разбили в одной из адских деревушек этой жестокой страны, я потерял одно из товарищей. В эти дни я задумываюсь о том, что родители были правы, но время уже не вернуть назад.

      Сегодня дали приказ взять эту деревню любой ценой. Собирая экипировку и готовясь к выходу, я почувствовал впервые за год на войне необъяснимую тревогу.

      – Вперед!!! – крикнул командир.

      Спустя несколько часов я очнулся в затхлом деревянном домике, меня окружали три Чарли. Первое, что я увидел, лужу крови рядом с собой, и дуло автомата перед лицом. Минут 5 я не мог до конца осознать, где нахожусь и что со мной случилось, до хлесткого удара прикладом в лицо, который разбудил меня из состояния нокдауна. Теперь ясно, плен, избиения, мучения, и я не смогу ничего сделать, они убьют меня. Спустя 10 минут и 20 ударов я осознал, что у меня раздроблена правая рука, боль подступила только сейчас. Почему-то на несколько секунд меня охватил интерес, как я выгляжу со стороны, но со следующим ударом весь интерес пропал. Меня накрыла безумная ярость, я никогда и ничего не жаждал в этот момент сильнее, чем придушить Вьетконговца. Сколько мыслей посещало меня в этот момент, трудно описать. Единственное, в чем я был уверен, домой я уже не вернусь никогда.

      Я не знал, сколько дней уже находился там, не знал, что с моими сослуживцами, и понятия не имел, что мне делать, пока в один момент, со мной не остался один Чарли. Именно сейчас я первый раз подумал, что можно попробовать бежать, за прошедшее время мне ни разу не пришла в голову эта мысль, а тут словно осенило. В ту самую секунду, когда этот коротышка отвернулся, мой мозг вместе с чувством самосохранения отключился, никакого страха, никаких переживаний, может потому, что я знал,