Шёпот воспоминаний. Hakob Makachian

после моего самостоятельного экскурса, я всматривался в верх, где невообразимой красоты голубое небо открывала моему восприятию иную реальность былых событий. Я ощущал всеми клетками тела, что вся разворачивающаяся история в низу хранится в памяти именно этого бездонного неба. Казалось, что если чуть больше сконцентрировать внимание, то непременно среди облаков проявятся некие эпические сцены из прошлого, исторические сражения или возведение величественных городов. И в такие мгновения, когда твоё детское сознание находиться на пороге между двух реальностей, появлялись голуби, которые как будто преследовали меня, и рассеивали все мои сконструированные образы. Я же с некой досадой возвращался к своим родственникам, и мы продолжали дальше погружаться в бытовые заботы.

      С самого детства я был молчаливым наблюдателем. Впрочем, таким я оставался всю свою жизнь. Это врождённое качество позволяло мне быть в центре всех событий, и иметь в руках контрольные рычаги управления над обстоятельствами. Моё детское окружение, доверяло мне все свои сакральные тайны, по той причине, что я умел выслушивать, понимать, и самое главное не предавать. Я, как бы был своего рода серым кардиналом во всех дворовых коллективах, где мне суждено было появляться. Я давал направления героям, указывая на возможности в достижении цели, разумеется, имея в этом свои дивиденды.

      Это отнюдь не значило, что я боялся самому делать что-либо и брать на себя ответственность. Наоборот, в любом случае, ответ за всё держал я. Но всё же, мне нравилось владеть ситуацией, а это в то время возможно было в том случае, когда я держался на дистанции наблюдателя, но внутри самого процесса. Признаться мне это приносило колоссальное удовлетворение. Мой разум восхищался от придуманных ею образов сложных комбинаций. Когда я владел всей информацией происходящих событий, и потому имел все возможности видеть на несколько шагов дальше, чем все остальные. Да, это было своего рода опыт манипуляций, от чего я в последствии весьма осознанно отказался, посчитав, что подобная методика делает слабым мою волю. Но это было после, а пока я наслаждался своими детскими авантюрами.

      Взрослые меня любили. Куда бы я не приходил, через короткое время я становился объектом их восхищения. Потому что я не был похож, как они полагали, на их распущенных отпрысков. Откуда было им знать, что их дети, делали то, чего хотел я. Весь энергетический поток внимания от взрослых, впрочем, как и от сверстников, с лихвой компенсировали моё одиночество, которая являлось продуктом моего характера.

      Со временем к годам десяти, а скорее всего, ещё раньше, я стал предпочитать детским компаниям, общество взрослых. Мне было более интересно слушать рассказы старших, чем уже приевшиеся по своему содержанию фантазии моих сверстников. Впрочем, очень скоро я понял, что большая часть взрослых ни чем не отличалась по уровню хвастовства от своих же детей, и кое где своим