Старые боги новых времён. Дара Бояринова

? – сощурился Бажен.

      – Юный, заносчивый. Этакий Дориан Грей. Красивый, жестокий и холодный. Ему не слишком-то идёт солнце.

      – Барышня, да вы никак в поэты решили податься? – лукаво подмигнул Бажен.

      – О нет, я точно не поэт, – не смогла скрыть улыбки. – Отец у себя? – стаскивая перчатки и жакет, спросила у мажордома.

      – Да, барышня, почитай с самой зари в кабинете. Госпожа были в сильном недовольстве, – седые брови сошлись, образовав глубокую складку, выдавая наивысшую степень осуждения.

      – Насколько сильном?

      – Госпожа нынче в лимонной гостиной, музицируют…

      – Шиш1 побери! – воскликнула я, и тут же прикрыла ладошкой рот.

      – Барышня! – всплеснул руками Бажен.

      – Прости-прости, – прижала пальцы к губам. – Само вырвалось.

      – Ох, барышня, – покачал головой Бажен.

      – Ну Баже-е-е-н… А давай ты меня сейчас не увидел, а я Милечке позвоню?

      – Хм-м-м… – серые глаза прищурились с явным интересом. – Я ж сегодня ещё к Ефиму не наведывался. Неплохо бы ему озаботится персиковым пирогом.

      – Ты чудо! А я тихонечко, да? – стрельнула глазами в сторону отцовского кабинета.

      – Пойду-ка, я на кухню, потороплю Ефима с пирогом, – «совсем не обращая» на меня внимания, направился в сторону кухни Бажен.

      Не теряя времени, тихой мышкой проскочила к лестнице, и на цыпочках метнулась к отцу в кабинет. Дверь даже не скрипнула.

      – Явилась, егоза! – не отрывая взгляда от монитора, бросил вместо приветствия отец.

      – Ага, – подошла со спины, крепко обняла за плечи и чмокнула в щеку. – Что ты опять натворил?

      – Данияр… – поморщился, как от зубной боли папа.

      – Опять? Что на этот раз?

      – Проигрался, мерзавец…

      – Пф-ф-ф, ну так не впервой же? Что ж тогда маменька в печали?

      – В кутузке он. Выкупать не дам! – хлопнул ладонью по столу отец.

      – Та-а-ак…

      – Пусть вон в армию идёт!

      – Так маме и сказал?

      – Угу…

      – Понятно. Ладно, я Милёне позвонила. Ефим к чаю персиковый пирог печет. А с Данияром придумаем, но ты прав, пусть посидит денёк в кутузке. А сам-то как?

      – Да, что со мной будет? – махнул рукой отец. – Вот, сижу и читаю очередной бред сивой кобылы. Чего только не придумают люди-человеки, лишь бы денег получить, – покачал головой отец.

      – Да вы, сударь, никак опять тиранить подчинённых собрались? – хмыкнула, плюхаясь в кресло.

      – А то ж! Нет, ну ты послушай, послушай! «Увеличить показатели выработки путём сокращения вольного часа2». Или вот. «Ввести штраф за невыполнение нормы выработки». Каково?! А?!

      – М-м-м… я бы сказала каково.

      – Ну! И за эти «гениальные» идеи они деньгу хочут! Ибо! Где же это? – поправил очки отец, всматриваясь в монитор. – А! вот «…ввести сие повсеместно, на что потребуется множество усилий и затрат»! А ведь нормальный же был парень, когда я его на работу брал! Вот сколько раз зарекался не принимать по протекции! – завёл свою любимую песню отец. – Да я же…

      Тихий стук в дверь, прервал начинающийся отцовский спич.

      – Богдан Александрович, – на пороге стоял лакей Федор. – Тут к вам господин Лешинский пожаловал. Изволите принять? – И уже ко мне, – Доброго утра, барышня!

      – Этого ещё шиши принесли! – как от зубной боли скривился отец.

      – Привет, Федь! – кивнула. – Па, а чего он хочет?

      – Намедни встретились у Думы. Говорит, дело у него ко мне. Ладно, Федор, проводи его в малую гостиную.

      – Да, господин, – кивнул Фёдор и тихо удалился.

      – Господин… – хмыкнул папа. – Столько лет уже, а всё ещё ухо режет… не привыкну никак.

      Понимающе усмехнулась, разглядывая статного и крепкого мужчину с серебристыми прядями в густой каштановой шевелюре, умными и добрыми карими глазами, в окружении тоненьких нитей морщин, красивой улыбкой, прячущейся в ухоженной бородке эспаньолке. И видела, как нахлынули на него воспоминания…

      ***

      Богдан Александрович Гордеев. Невероятный и непостижимый человек. Возможно, вы скажите, любой человек по сути своей невероятен и непостижим. Да, это так. Но этот – он другой. Совсем другой. Неправильный. Чужой. Даже чуждый… История его похожа на сказку, невероятную и страшную сказку…

      Богдан Александрович Гордеев, родился в славном городе Москва, в конце ХХ века, в семье потомственных врачей, ставший, вопреки чаяньям и ожиданиям родных, геологом. И жил он в общем-то обычной и даже интересной, как ему казалось, жизнью. Любимая и любящая жена, хорошая и увлекательная работа, пара верных друзей, праздники в гостеприимной родительской квартире с кучей родственников. Тихая, комфортная, иногда весёлая, иногда грустная, но хорошая такая жизнь. Как у всех.

      Это

1

Шиш – в старославянских мифах аналог нечисти вроде черта или беса.

2

Обеденный перерыв