Естествознатель. Книга 5. Последнее слово единорогов. Виолетта Орлова

рассказывалось все от и до: встреча Вингардио с единорогом, получение необычайного дара. Затем Вингардио начал учить других естествознательству. Война. Все вышеперечисленные события были представлены, разумеется, с такой стороны, что Ирионус, равно как и все его последователи, оказывались злостными врагами и жестокими убийцами. Некто Арио Клинч, библиотекарь, явно писал историю в угоду своему властелину – Вингардио. Любопытно, что эти свитки были новыми, написанными уже после того, как единороги забрали дар. Это означает, что Арио Клинч по-прежнему помнит про науку естествознательства? Об этом было небезынтересно поразмыслить, а еще лучше отыскать загадочного библиотекаря и потолковать с ним с глазу на глаз. Странное дело, Нороган с товарищами никого не нашли в Воронесе, никаких летописцев. Неужели они упустили что-то важное из виду?

      Да и вообще, с третьим свитком все было неладно.

      Недоразумение обнаружилось, когда путешественники, мирно устроившись на привале в тени коричневого бархана, принялись вместе рассматривать письмена. Ракис Лот достал письменные принадлежности – гусиное перо и франтоватую чернильницу. Он намеревался делать заметки и переписывать найденные свитки. Корнелий тоже с интересом знакомился с артефактами; до настоящего момента у исследователей не находилось возможности детально изучить текст. Угрюмый и враждебный ко всему Нахим Шот, как и прежде, не участвовал в беседе. Казалось, таинственные письмена неких естествознателей не особенно будоражат его исследовательскую натуру. Вместо того он внимательно разглядывал карты, прикидывая в уме их дальнейший маршрут. Наверное, ничего странного не выяснилось, если бы вдруг он случайно не взял с их раскладного стола историю естествознателей. Это произошло, видимо, без особой на то его воли; Нахим полагал взять карту, а по ошибке схватился за свиток. И вот тогда-то и обнаружилась та самая странность, которая непомерно удивила Норогана.

      Какое-то время Нахим смотрел на историю естествознателей, сопровождая чтение поглаживанием указательным пальцем бумаги, а затем вдруг провозгласил угрюмо:

      – Странно, мне казалось, что Таргаринские горы находятся южнее.

      Нороган, внимательно наблюдавший за ним все это время, тут же встрепенулся.

      – Позвольте, как можно это узнать из того свитка, что вы сейчас держите в руках?

      Нахим снисходительно улыбнулся:

      – Неужели господин проводник не умеет пользоваться картами?

      – Отчего же, умеет. Только у вас в руках вовсе не карта. А история естествознателей, некоего мифического народа, проживавшего у подножия Купеческого леса.

      Нахим неловко пожал плечами и отложил свиток в сторону.

      – Да-да, разумеется, я просто рассуждал вслух, – сухо ответил он.

      Этот нелепый, не поддающийся объяснению разговор чрезвычайно взволновал Норогана. Действительно, если обстоятельно поразмыслить над ним, то получалось, будто Нахим Шот принял свиток естествознателей