промышленности XIX в., из Йеля пришло известие о том, что в университете не нуждаются в постоянной ставке профессора по истории экономических учений. Видимо, шок от этой новости был настолько сильным, что 35-летний исследователь решил сменить не только область своих изысканий, но и страну проживания. Блауг, по его собственному признанию всегда чувствовавший себя европейцем, решил поселиться в Лондоне. Свободное же место в Лондоне нашлось только в сфере экономики образования: в Институте образования требовалось читать лекции для повышающих квалификацию учителей и администраторов. Впрочем, лекционная нагрузка была невелика, так что основное время можно было посвящать исследованиям, за которые Блаугу пришлось браться с нуля. Преподавал Блауг и в Лондонской школе экономики. Вначале его неприятно удивила теоретическая незрелость новой для него области исследований – экономики образования, в которой господствовали весьма приземленные эмпирические работы. Но вскоре его вновь увлекла амбициозная теория – теория человеческого капитала Шульца и Беккера, которая обещала поставить экономику образования на научную основу. В итоге Блауг стал одним из признанных специалистов в области экономики образования, востребованным не только как теоретик, автор нескольких монографий, но и как эксперт. Он строит прогнозы численности рабочей силы и занятости, разрабатывает планы развития и финансирования образования для многих развивающихся стран по линии Международной организации труда. И вновь увлечение сменяется разочарованием: Блауг сталкивается с коррупцией и своекорыстием властей развивающихся стран, цель которых – получить деньги от международных организаций, а эксперты приглашаются только для того, чтобы помочь в этом «благородном деле», в остальном же их выводы остаются не востребованы. В теории человеческого капитала Блауг тоже перестал видеть универсальный ключ к решению проблем экономики образования – доходы людей зависят не только от того, что они знают, но и от того, как они себя ведут, какой сигнал посылают внешнему миру.
В середине 1970-х гг. Блауг возвращается к истории экономической науки и начинает активно заниматься ее методологией. Интерес к методологическим вопросам возник у Блауга ранее, когда он прочитал «Методологию позитивной экономической науки» Фридмена. Но решающий поворот к этой теме случился во время той же знаменательной стажировки в Париже в 1962 г., когда ему попалась книга Карла Поппера «Открытое общество и его враги». Взахлеб прочитав ее, он взялся за все другие произведения Поппера, и перед ним открылся новый мир. Кумиры юности Маркс и Фрейд не выдержали испытания критерием фальсификации – их всеобъемлющие теории нельзя было ни подтвердить, ни опровергнуть. Влияние трудов Поппера на Марка Блауга было чрезвычайно глубоким: даже стиль его методологических произведений своей безжалостной ясностью напоминает
