Кадын. Ирина Богатырева

остановилась у входа, да, видно, тепло почуяла – как юркнет ко мне в шалаш! Там уже хворост занялся. Она села, поджала ноги, будто всегда здесь и была.

      – Я думала, лисы пришли кости красть, – сказала я. – А на них наши имена.

      – Те, – фыркнула Очи. – Камка давно все кости под корнями кедра зарыла.

      – А ты знаешь где?

      – Нет, – мотнула она головой. – Мне ни разу ее выследить не удавалось. Сколько ни пробовала, она замечает, водит, водит, а потом раз – исчезнет. Хитрая, – добавила, усмехнувшись. Очи всегда говорила о Камке так, словно та ей не мать. – В этот раз я и не пошла. Неинтересно уже, да и спать хотелось.

      – А зачем зарывать? Ведь говорят, если человек теряется, Камка по тайному имени его находит.

      – Да, по имени. Но имя она у духа испрашивает. А сама не хранит и не помнит. Думаешь, она могла бы помнить все имена? – Очи засмеялась. – А если хранить – любой украдет кость да наведет порчу. Нет, надо зарыть. Да и Камка говорит, что жить человек столько будет, сколько кость в земле пролежит и не сгниет.

      – Но ведь она сама старая, как гора. Столько ни одна кость в земле не лежит.

      – Она не старая. Ее жизнь только духам ведома, – мотнула Очишка стриженой головой. – Она говорит, духи ее кость давно слопали и не подавились. А я думаю, ее никогда и не было. Ведь с ней же неясно, на кости имя должно быть или на камне.

      – Почему – на камне?

      – Мужчинам имена режут на камне.

      – Но ведь тогда бы мужчины не умирали, – удивилась я. – Камень в земле не гниет.

      – Нет, у них жизнь – в поясе, а смерть – в клевце. У них все не как у нас и имя только для духов.

      – Но ведь умирают мужи в стане, или в горах, в лесу, на кочевье. Не только же на войне или седые, кто с поясом расстался.

      – Я тоже об этом думала, – кивнула Очи. – И у Камки спрашивала. Только она говорит, каждый по-своему с духами ладит, и лезть в это нельзя. Но я когда-нибудь узнаю.

      – А откуда ты сейчас это знаешь, Очи? Мать рассказывала?

      – Камка? Те! Она про свои дела ничего не рассказывает. Говорит, ее всему духи учили и меня научат. Нет, я сама лазала, видела, как она мужчинам на посвящении имя по камню высекает.

      – Ты видела? – от удивления я наклонилась через костер, чтобы ей в глаза заглянуть. – Как ты видела? Чужое посвящение видеть нельзя! За это же смерть!

      – Меня духи водили, – фыркнула она. – Я же не простая, я тоже камка. Я всегда это знала, а сегодня и духи сказали, – сверкнула она на меня дерзкими глазами. – Так что мне теперь все можно. А потом научусь духами повелевать, и имена давать, и все-все!

      – Но – мужское посвящение видеть! Как такое возможно? – не могла я поверить.

      Очишка только плечами пожала.

      – Что в том дурного? Раз Камка меня родила, я, верно, такая же, как она, и тоже обращаться научусь.

      Она будто с собой говорила. Меня словно и не было, или же я должна была