Стеклянный Джек. Адам Робертс

Извините! Извините!

      Марит поднялся и подплыл к Гордию. Отвесил ему оплеуху. Как будто мокрой тряпкой шлёпнули по камню. Голова Гордия мотнулась, смех не прекратился. Марит снова занёс руку, сжал ладонь в кулак. С силой заехал Гордию в челюсть.

      Хихиканье оборвалось. Словно бита саданула по мячу. Дубинка мясника врезалась в окорок. Рука Марита вновь взлетела и опустилась: удар, ещё удар, и опять по лицу. Гордий заверещал тонким голосом и попытался не то улизнуть, не то оттолкнуть Марита. Новый удар, прямо в глаз. Марит запустил левую руку в длинные волосы Гордия и крепко ухватился. Ещё один удар, в нос, и в воздух змеёй взвилась струйка тёмной жидкости. Гордий сопротивлялся, и от этого они вращались, их ноги то и дело оказывались там, где секунду назад были головы, но всё внимание Марита было поглощено тем, куда наносить удары: вот кулак угодил в щёку, вот во второй раз обрушился на глазницу, и вопли Гордия сделались громче. Наконец кулак врезался в лобную кость, и раздался треск; Марит ослабил хватку. Он отпрянул, прижимая правую руку к груди.

      – Ты мне сделал больно! – зарычал он. – Я об тебя руку разбил, ты… раздутый мешок жира…

      Гордий свернулся в позу зародыша, обхватил себя руками, всхлипывая; его большое тело начало медленно вращаться. Струйки кровавой слизи в невесомости свивались в причудливые узоры.

      – Ну как ты там, божонок? – сказал Луон, но ответа не дождался.

      Марит подобрался к куску льда, парившему посреди пещеры, и попытался остудить покрасневшие костяшки.

      – Вы это хоть унюхали? – вопросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Нам что теперь, дышать этим? Вот ещё. Я пас.

      Жак подплыл к толстяку и попытался его успокоить. Понадобилось много времени, чтобы уговорить его убрать ладони от лица, и Жак увидел, во что оно превратилось. Кровь, вытекшая из носа, свернулась и сделалась похожа на пучок водорослей, а левый глаз заплыл и не открывался. Было много ссадин, и уже появлялись первые синяки – будто кто-то пытался замостить его белые щёки крошечными тёмно-синими плитами. Жак раздобыл немного свежего льда, заставил Гордия рассасывать кусочки, чтобы хоть немного уменьшить отёки, и соскреб запёкшуюся кровь.

      – Не так уж плохо, – сказал он. – Хотя глаз откроется через несколько дней.

      – Почему Луон его не остановил? – пробубнил Гордий. Он всхлипывал, рот у него был полон льда. – Марит всё продолжал и продолжал. Почему Луон не вмешался и не остановил его?

      – Зачем ему связываться с Маритом? Ради тебя? Ты такого не стоишь. Даже наоборот, – сказал Жак, – ему выгодно, что Марит выпустил пар, отлупив тебя, а не… ну ты понимаешь. Не его самого.

      Избитое лицо Гордия помрачнело.

      – Разве не он тут главный? Главный должен вести себя по-другому.

      – Я не уверен, что ты правильно понимаешь, каково это – быть главным здесь, среди этих людей, – сказал Жак. – По-моему, нос у тебя не сломан.

      Почему-то от этого известия Гордий захныкал.

      – Тише, – неуверенно проговорил Жак, – вот тебе ещё лёд.

      – Нам тут не выжить, ни