Охота за наследством Роузвудов. Маккензи Рид

Куинн испытывает ко мне большее уважение, чем к Дэйзи, учитывая, что она показала нам обеим на прощание.

      – Что, простите?

      Остальные посетители столпились у прилавка. Мистер Хейворт держит свой айфон, как будто снимает.

      – Лили, – повторяет он. – Я понимаю, что для вас это очень эмоциональное время. Но, пожалуйста, скажите несколько слов о вашей бабушке. Она сказала вам что-нибудь, прежде чем вы уехали вчера вечером?

      Этот вопрос здорово бесит меня. Будто вчерашнего моего унижения было недостаточно! Он действительно пытается собрать еще какие-то сплетни?

      – Нет. – Я стараюсь произнести это слово не так холодно и враждебно, как хочу.

      Миссис Каполли закрывает глаза и медленно качает головой. У меня падает сердце.

      Я показываю рукой на дверь кухни:

      – Э-э-э… Мне нужно посмотреть, как там…

      Несмотря на сердитые взгляды, которые бросают на него остальные, мистер Хейворт продолжает гнуть свое.

      – Неужели она ничего вам не сказала? – спрашивает он. – Никаких последних слов, никакого напутствия? Ничего такого о том, что вы должны продолжить ее дело?

      Я моргаю.

      – Последних слов?

      – Эй! Подходите по одному! – кричит Майлз, вдруг оказавшийся рядом.

      Но впечатление у меня такое, будто он выкрикивает это откуда-то издалека. Миссис Каполли протягивает мне свой телефон, выдавив из себя:

      – Прости.

      Я беру его и вижу, что в браузере открыта какая-то сенсационная статья. Пока Майлз препирается с мистером Хейвортом, я просматриваю ее, и слова обрушиваются на меня, как гранаты. Состояние. Семья. Айрис. Роузвуд.

      Мертвой.

      Я роняю телефон и почти не осознаю, что его экран разлетается на куски на плиточном полу. Я перегибаюсь через прилавок, глядя миссис Каполли в глаза.

      – В чем дело? – выпаливаю я, чувствуя, что сердце вот-вот разобьется. – Что происходит?

      Взгляд миссис Каполли полон ужаса.

      – Мне так жаль! – восклицает она. – Сегодня утром твою бабушку нашли мертвой в ее особняке.

      Она говорит что-то еще, но у меня звенит в ушах. Или это звенит колокольчик на двери? Сюда что, пришли еще люди? Я не могу повернуть голову, чтобы посмотреть. Кто-то дергает меня. Что значит мертвой? Бабушка не могла умереть. Вчера она была в полном порядке. Она не могла умереть. Этого просто не может быть.

      За мной закрывается дверь кухни. Я поднимаю глаза и вижу, что рука, которая тянула меня прочь, принадлежит не Майлзу. Она морщиниста, и ее кожа имеет оливковый цвет.

      – Нонна? – выдыхаю я.

      Владелица кулинарии, Мария ДиВинченци, настаивающая на том, чтобы все называли ее Нонной[4], смотрит на меня с таким выражением на лице, что мое сердце пропускает удар. На ее лице читаются жалость, гнев, страх. Значит, та нелепица, которую все говорят, не обман.

      – Она не могла умереть, – потрясенно выговариваю я, споткнувшись и врезавшись в духовой шкаф. От него исходит обжигающий жар, но мои ладони почти не ощущают

4

 Nonna – бабушка (ит.).