Пришельцы. Земля завоеванная (сборник). Элеонора Раткевич

под локоть.

      – Женя, понимаю ваше состояние, но всё же хотел бы поговорить с вами о Баркове. Он был вам дорог, это естественно…

      Евгения слабо улыбнулась.

      – Мы дружили, и только. Я помогала ему редактировать статьи и тексты для выступлений по телевидению.

      Варавва почувствовал облегчение. Было бы совсем печально, если бы выяснилось, что понравившаяся ему женщина состояла с уфологом в гражданском браке или того хуже, была его любовницей. Последнее обстоятельство почему-то показалось особенно важным.

      – Может быть, вспомните, где Ермолай Мартович нашёл точку выхода… э-э, чертей? В крайнем случае, кто ему помогал из местных?

      Евгения наморщила лоб.

      – В докладе этого не было. А плавал он на лодке одного из местных жителей.

      – Кого именно?

      – Не помню… извините.

      – Тут лодка только у одного мужичка есть, у Феди Скоробогатова с хутора Выселки, – сказал Алексей. – Рыбку ловит и в Усть-Кишерти продаёт на базаре. Можем подъехать, до хутора всего полтора километра, сейчас сухо, нормально проедем.

      – Хорошая мысль. – Варавва оглянулся: показалось, что кто-то пристально смотрит ему в спину. – Прогуляемся заодно, разомнёмся. Вы не против, Женя? Нас всё равно не допустят до участия в расследовании убийства, судя по настроению местной полиции, поэтому надо искать другие пути выяснения истины.

      – Мне всё равно.

      – Тогда поехали.

      Расселись в «Волге» Алексея, пропахшей кожей и антикомариным спреем. Машина выехала со стоянки фестиваля, провожаемая взглядами охранников и каких-то мрачноватых молодых людей.

      Хутор Выселки встретил гостей тишиной и унынием. В нём сохранились только две хаты, ещё четыре стояли с провалившимися крышами, пугая туристов пустыми глазницами окон. Никто по единственной улочке хутора, заросшей травой, не бродил, лишь за домом с зелёным заборчиком копался в огороде мужичок лет семидесяти, лысоватый, сухой, с бородкой, одетый в тельняшку и застиранное трико. Он и оказался Федей Скоробогатовым, ответив на вопрос Вараввы хмурым взглядом из-под косматых седых бровей:

      – Чего надоть?

      – Добрый день, дядя Федя, – сказал Алексей. – Уделите нам пару минут?

      – Чего надоть? – повторил вопрос старик, не спеша выходить с огорода ближе к штакетнику.

      Варавва, чувствуя себя как при выходе на подиум: интуиция то и дело подавала сигналы тревоги, за ними действительно кто-то следил, сам подошёл ближе.

      – Здравия желаю, Фёдор… э-э…

      – Федей меня кличут.

      – Майор Кашин, госбезопасность. Это журналистка из Перми, Евгения Дарницкая. Можно задать вам пару вопросов?

      Старик воткнул лопату в землю, поднял с кирпича жестяной чайник, отпил из горлышка. Не торопясь, вышел к забору.

      – Чекист, значить?

      – Можно и так сказать. Вы уфолога Баркова знали?

      – Уфолога? – Федя почесал пальцем бородку. – А-а… Ермолая, что ли? Ну, знаю.

      – Он умер.

      Старик мигнул, снова почесал бороду,