Даниэль Дефо: факт или вымысел. Александр Ливергант

этот человек рифмует во сне».

      Стихи у Дефо, скажем прямо, так себе, как говорится, оставляют желать. Ему не сравниться с блестящим поэтом, критиком и переводчиком, мастером меткой эпиграммы и пародии, ближайшим другом Свифта Александром Поупом, про которого Свифт писал: «Он поместит, умен и краток, / В две строчки то, что я – в десяток»[9]. Далеко ему и до «поэта поэтов» Джона Драйдена. Между тем себя он считал прежде всего поэтом – впрочем, относительно своего уровня, в отличие от многих начинающих литераторов, не обольщался:

      «Рискну предсказать, что меня будут ругать за неряшливый стиль, нескладные рифмы и бедный язык».

      А вот переводчиком, хотя знал много языков, и современных, и классических, Дефо не был, разве что выдавал свое, оригинальное, за переведенное; бывало и такое. Но на переводы – отзывался. За несколько лет до смерти в «The Original Weekly Journal», владельцем которого был предприниматель и издатель Джон Эпплби, чьим именем Дефо нередко подписывался, в номере от 31 июля 1725 года пишет злую сатиру на перевод Поупом «Илиады». Обвиняет смеха ради Поупа в плагиате; мало сказать Поупа – самого слепого Гомера:

      «Этот Гомер, со временем обретя славу и деньги, больше денег, чем следует иметь поэтам, обленился настолько, что свел знакомство с неким Андроником, спартанцем, и неким афинянином по имени Р. С.[10], прекрасными поэтами, хотя и менее знаменитыми, чем он, и они за весьма скромное вознаграждение, ибо были бедны и жили впроголодь, сочинили за него эти песни».

      Довольно редкий у Дефо пример «комического переосмысления действительности»: чувство юмора – опять же в отличие от Свифта – не было сильной стороной литературного дарования Даниеля Дефо.

* * *

      После того как новоизбранный мэр Лондона, пресвитерианин сэр Хамфри Эдвин попытался, следуя недавно принятому «Акту о временном согласии конформистов с догмами англиканской церкви», воплотить этот Акт в жизнь и в первой половине воскресного дня вместе с другими пресвитерианами, членами торговой гильдии, отправился в церковь, а во второй – в молельный дом, – парламент счел «Временное согласие» нецелесообразным и его отменил. На что Дефо в январе 1698 года незамедлительно отзывается «Рассуждением о временном конформизме диссентеров в случае их продвижения по службе», где в очередной раз призывает раскольников и англикан к взаимопониманию:

      «Все мы люди Христовы».

      «Мне бы хотелось, чтобы раскольники и англикане жили в мире и согласии, – пишет Дефо. – Те немногие, что являются сторонниками мира и согласия между этими двумя церковными установлениями, – это люди самые мудрые, самые набожные и самые благоразумные».

      Дефо прав: сторонников мира и согласия, людей мудрых и благоразумных всегда, во все времена и во всех странах, было немного, разве что на словах. Сам же Дефо – определенно из числа этих мудрецов, что он доказывал не раз и за что ему не раз доставалось.

      Без чего невозможно достичь

9

Перевод В. Левина.

10

Не скрывается ли под этими инициалами Ричард Стил, тот самый, что брал интервью у Селкерка, издававший вместе с Джозефом Аддисоном журналы «Болтун» и «Зритель»? – А.Л.